Выбрать главу

Я сделал несколько шагов, с трудом поместив ноги в шершавый прямоугольник.

— Призывной такой-то по распоряжению призывников… — с усилием начала я, не поднимая головы, но вдруг меня круто повело, я покачнулся и рухнул в бок, обрушившись на круглый заваленный документами столик.

Бумаги, как птицы, разлетелись в стороны, и вместе со столом, одинокий, я снова лежал на полу. Шум голосов надо мной снова напомнил мне морской прибой. Выделялся визгливый мужской голос. «Что за цирк вы тут устроили, мать вашу? Это кого вы мне привели, совсем офанарели? Пальцева ко мне позовите, сейчас же! Куда уехал? Что?.. Ну, пиздец…» — надсаживался он, а в это время многочисленные нервные руки пытались отклеить меня от влажного пола.

Я снова сидел на зелёном стульчике. Народу вокруг поубавилось. Передо мной туда и обратно ходил бритоголовый призывник. От его быстрых и нервных передвижений у меня кружилась голова.

— Да не стебусь я… — доказывал он кому-то, плотно прижав телефон к оголённому черепу. — Говорю же, открыл дверь спросонья, думал, мама вернулась… а тут… короче, можешь мне денег на телефон положить?

Парень покусывал красивые пухлые губы и водил свободной рукой по непривычной лысине. Вполне возможно, до этого его голову покрывали длинные, ниспадающее дреды — такое предположение я сделал по его регги-прикиду — радужных цветов футболочке, бусам, свободным, пижамного фасона штанам. С каким наслаждением, должно быть, Петя или ему подобный человеческий материал сбривал неуставную эту растительность.

На всякий случай я проверил свои волосы — сальные и непокорные, они были на месте. Торчали, как сорняки, среди всеобщей благопристойной лужайки.

— Да не успеешь ты, милая, не успеешь… меня увозят уже через полчаса. Нет, нет, денег лучше на телефон положи. И маме моей позвони. Я когда ей сказал, что меня забрали, она повесила трубку. Нервы сдали, наверное, — парень вздохнул. — Ты ей позвони, пожалуйста, успокой… Да не реви ты, я тебя прошу. А то я сам сейчас зареву. Не надо. Это жизнь…Что поделать, это жизнь.

— Это жизнь… — повторил я механически — парень тупо и отстранённо обвёл моё лицо взглядом.

В это время из коридора выскочил носатый. Носатый имел взвинченный вид. Он злобно, еле слышно матерился, подходя ко мне. Жесты его были размашисты, я подумал, что сейчас он ударит меня со всей силы кулаком в лицо и я упаду. А если я ещё раз упаду, то уж точно не встану. Но он не собирался меня бить.

— Берите его, — сказал он знакомым мне солдатикам. На кителе одного из них всё ещё была моя кровь. У второго она исчезла.

— Не надо, я встану сам, — сказал я. Голос у меня был хриплый, совершенно незнакомый.

Я встал, сделал неуверенный шаг и почувствовал, как сознание снова уплывает. Солдатики успели меня подхватить.

Я открыл глаз. Передо мной была белая стена, свежеокрашенная и ярко освещённая. Сбоку от себя я обнаружил носатого. В его глазах появилось некое подобие человечности. Почти отеческая улыбка застыла на его лице. В лысине отражался флюорисцентный свет.

— Ну ты как, нормально? — спросил он, нависая надо мной массивным своим лицом.

Я моргнул глазом в подтверждение. Конечно, нормальнее некуда.

— Слушай, Черкашин, признайся, — лицо у него стало совсем доброе. — Ты ведь специально это сделал? Попросил, чтобы тебя друзья это самое… Отпиздили, ну? Такое у нас каждый день бывает. Вон один ногу прямо у нас на глазах сломать успел. Увидел нас и как молотком по колену… херак! Представляешь? — это он обратился не ко мне, к одному из солдатиков. Солдатик промолчал. Ему очень хотелось курить, было видно по лицу. Другой нервно озирался на проходящих мимо деловитых девиц в белых халатиках.

— А другой прямо в нашем военкоматовском туалете вены себе вскрыл. Весь туалет, гад, кровью изгваздал, два дня потом с хлоркой отмывали. Что за поколение, ети его мать, умру, но долг отечеству не отдам! — Носатый покачал головой с грустной усмешкой. И склонился надо мной с чистыми печальными глазами, оказавшимися вдруг мягкого василькового цвета.

— А мы ведь к вам, мудакам, со всей душой! — говорил он вкрадчиво. — Мы, знаешь, в какие части людей отправляем? В самые лучшие! Люкс, первый класс! Все в ближайшем Подмосковье служат. А если видим, парень интеллигентный, мы его в ракетные войска… ты знаешь, что такое ракетные войска? Там самая элита. К нам, если хочешь знать, многие сами просятся! Говорят, хотим служить, родина мать зовёт! Мы им говорим, мы бы с радостью, ребята, но не можем никак. У одного с головой какие-то проблемы, у другого вроде бы тоже…