— Да.
— Выйди в соседнюю комнату. Я вскрою свой конверт ровно через двадцать секунд. И я хочу, чтобы ровно через тридцать секунд ты вскрыл свой.
Сатиш вышел. И вот оно: место, где логика не срабатывает. Я подавил иррациональную вспышку страха. Зажег стоящую на столе газовую горелку и поднес конверт к огню. Запах горящей бумаги. Черный пепел. Минуту спустя вошел Сатиш с открытым конвертом.
— Ты не смотрел, — сказал он и протянул свой листок. — Как только я вскрыл конверт, то сразу понял, что ты не смотрел.
— Я солгал, — признался я, забирая у него листок. — И ты меня уличил. Мы создали первый в мире квантовый детектор лжи — прибор для предсказаний, сделанный из света. — Я посмотрел на распечатку. На белой поверхности расположились темные полосы интерференционной картины. — Некоторые математики утверждают, что или не существует никакой свободы воли, или весь мир есть симуляция. Как думаешь, какой вариант правильный?
— Это наши варианты?
Я скомкал листок. Внутри меня что-то сдвинулось. Что-то щелкнуло, и я открыл рот, чтобы заговорить, но произнес совсем не то, что намеревался.
Я рассказал Сатишу о срыве, о пьянстве, о госпитале. Рассказал о глазах в зеркале и что я говорил себе по утрам.
Рассказал о гладкой стальной кнопке стирания, которую я приставлял к голове, — одно нажатие указательного пальца, чтобы заплатить за все.
Сатиш слушал, кивая. Он перестал улыбаться. Когда я договорил, он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза:
— Значит, ты все-таки сумасшедший, друг.
— Сегодня тринадцать дней. Я трезвый уже тринадцать дней.
— Это хорошо?
— Нет, но дольше, чем мне удавалось продержаться на протяжении двух лет.
Мы проводили эксперимент. Распечатывали результаты.
Если мы смотрели на результаты детекторов, то на экране появлялись два пятна напротив щелей — сквозь них пролетали частицы. Если не смотрели, на экране возникала картина интерференции.
Мы проработали большую часть ночи. Уже под утро, сидя в полутемной лаборатории, Сатиш заговорил:
— Была однажды лягушка, которая жила в колодце, — начал он.
Я наблюдал за его лицом, пока он рассказывал историю.
— Как-то раз крестьянин опустил в колодец ведро и вытащил из него лягушку. Та заморгала на ярком солнце, потому что увидела его впервые.
«Кто ты?» — спросила лягушка крестьянина. Тот очень удивился. «Я хозяин этой фермы», — ответил он. «Ты называешь свой мир „ферма“?» — «Нет, это не какой-то другой мир. Это тот же самый мир». Лягушка только рассмеялась в ответ и заявила: «Я плавала до каждого уголка своего мира. Северного, южного, западного и восточного. И уж поверь, я точно тебе говорю, что здесь другой мир». Я смотрел на Сатиша и молчал.
— Ты и я, — сказал Сатиш. — Мы все еще в колодце. — Он закрыл глаза. — Можно спросить?
— Валяй.
— Тебе не хочется выпить?
— Нет.
— Мне любопытно… когда ты держал пистолет, то говорил, что застрелишься, если выпьешь…
— Да.
— И в те дни, когда ты такое говоришь, ты не пьешь?
— Нет.
Сатиш помолчал, тщательно подбирая слова.
— Тогда почему бы тебе всего-навсего не говорить это каждый день?
— Это просто, — ответил я. — Потому что тогда я уже буду мертв сейчас.
Позднее, когда Сатиш ушел домой, я провел эксперимент в последний раз. Не глядя на результаты, положил их в два конверта. На первом написал «результаты детекторов». На втором «результаты экрана».
Приехал в отель. Разделся. И встал обнаженный перед зеркалом. Приложил ко лбу конверт, помеченный «детектор».
— Я никогда не взгляну на этот листок, — пообещал я. — Никогда, если только не стану пить снова. — Я посмотрел в зеркало. В свои серые глаза. И увидел, что сказал это всерьез.
Потом взглянул вниз, на второй конверт с результатами экрана. У меня задрожали руки.
Я положил конверт на стол, уставился на него. Буду ли я пить снова? В вопросе заключалось давление, жесткость. Эти конверты знали ответ. Однажды я или открою результаты детекторов, или не открою. Внутри другого конверта или есть картина интерференции, или нет. Да или нет? Ответ содержался в конверте. Он там уже был.
Я ждал в кабинете Сатиша, пока тот не пришел утром на работу. Он положил портфель на стол. Посмотрел на меня, на часы, потом снова на меня.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Жду тебя.
— И давно ты здесь?
— С половины пятого утра.
Он обвел взглядом кабинет. Я откинулся на спинку его кресла, сплетя пальцы на затылке. Сатиш просто наблюдал за мной. Сатиш — умный человек. Он ждал.