— Ты полаботала? — принялся стягивать с себя штанишки.
— Да, мама отлично поработала и готова идти готовить кое-кому завтрак.
— Дяде?
— Тебе, пупс, — чмокнула его в макушку.
— А дядя?
— Ему тоже.
Вот заладил-то, дядя, дядя… И Лиза поймала себя на мысли, что только сильнее начала раздражаться, присутствие Соколова выводит ее из равновесия, нервирует. Наверно, именно для этого он здесь, чтобы окончательно и бесповоротно осознать, что ей никто не нужен, кроме сына с отцом.
Скоро в кухне собралось всё небольшое семейство. Отец долго смотрел на дочь, а потом все-таки не стерпел:
— И как он?
— Более или менее, — ответила, не оборачиваясь.
— А ты как?
— Так же. Более или менее. Как погода наладится, вызовем кого надо. Пусть забирают своего большого босса. Вернее, сами его в город отвезем, у нас же нет средств связи, — показала пальцами кавычки.
— Вот и правильно, — кивнул с одобрением.
Однако проговорив свое решение вслух, Лиза ощутила горький осадок, что-то все-таки творится с ней. Впервые она чувствует себя собакой на сене, которая мечется из стороны в сторону, не понимает, чего хочет на самом деле. И Пашку забрала из комнаты Соколова, потому что стало обидно за свою крошку, ведь стоит ему всё вспомнить, стоит узнать о сыне, как выдаст свою презрительную ухмылку, после встанет, перешагнет и пойдет дальше покорять вершины бизнеса. Иного ждать от Соколова глупо и бессмысленно. Он не знает, что значит любить, заботиться, переживать, и не хочет знать.
— Тем более, — продолжил отец, — вдруг у него семья есть.
А ведь точно! Об этом она как-то и не подумала. Вдруг за это время Евгений успел обзавестись женой и детьми? Вдруг изменился?
— Все может быть, — развернулась и аж вздрогнула.
За их спинами стоял Соколов.
— Доброе утро, — посмотрел на Семена Аркадьевича.
— Доброе, — буркнул нехотя. — Как себя чувствуешь?
— Лучше.
— Это хорошо, — сразу же поднялся, — Павлуш, а пойдем в домино сыграем?
— Змейку постлоим? — радостно подскочил.
— И змейку, и домик. И потом возьмем да всё сломаем.
— Идем! — помчался за дедом.
Евгений в свою очередь сел за стол. Он даже не знал, с чего начать разговор. Как к ним вообще подступиться? Один избегает, вторая еле разговаривает.
— Лиза, — произнес жестко, официально, от чего у нее душа свернулась в клубок, раньше любой серьезный разговор с боссом только так и начинался, даже когда они начали встречаться, — я хочу со всей ответственностью заявить, что никому из вас не причиню вреда. Понимаю ваше недоверие, более того, с радостью развеял бы его, если бы мог.
— Ваши травы, — и поставила перед ним чашку, а Соколов в ту же секунду поймал ее за руку.
— Прошу, поверьте, — заглянул в глаза.
Как бы сейчас хотелось склониться к его уху и прошептать: «Пошел ты к черту, Женя», — но нельзя.
— Будете завтракать? — однако руку отнимать не стала, из-за чего разозлилась на себя еще сильнее. Что же это? Брутальный шарм Соколова? Или она настолько слабая?
— Если вам понадобится помощь, любая, — слегка сжал горячую ладонь. — Я с радостью помогу, только попросите. Сидеть на шее не по мне.
— Мне кажется или мы говорим о совершенно разных вещах? — все-таки улыбнулась.
— Возможно. И да, я бы позавтракал.
— Очень хорошо. А вот помогать не торопитесь, вы еще не пришли в себя.
— Раз могу ходить, есть, пить, значит, пришёл.
До чего же зудящее чувство внутри, до чего странное ощущение, будто он уже переживал эти моменты, видел этот боязливый, но в то же время гордый взгляд.
— Лишние нагрузки на пользу не пойдут, — и высвободила руку.
— Мам! — в этот момент раздалось так громко, что оба вздрогнули. Паша стоял рядом. — Я кусать хотю.
— Сейчас, малыш, — мигом встрепенулась.
— Слушай, а меня научишь играть в домино? — Соколов решил не упускать шанса. Лизу он сможет узнать лишь в одном случае, если наладит контакт с ее сыном и отцом.
— Научу, — и мальчик побежал за коробочкой с домино.
— Ты ведь не против? — прозвучало за спиной Лизы, из-за чего у бедняжки сердце ёкнуло.
Неужели вспомнил? Она медленно обернулась. Евгений находился в каких-то жалких сантиметрах от нее, смотрел волевым взглядом сверху вниз.
Глава 11
— Думаю, — продолжил, — ничего ужасного, если мы перейдем на «ты»?
— Наверно… — вжалась поясницей в край столешницы. — Тебе яичницу или кашу?
— Мне, что и всем, — заметил легкий румянец на щеках, но в остальном эта женщина — кремень. И Соколов поймал себя на том, что ему до безумия нравится то, какая Лиза, как держится, как смотрит, как разговаривает. В ней есть стержень, внутренняя сила, уверенность и ум. Беспокоит лишь то, что она слишком зажата, будто постоянно думает о чем-то и это что-то ее очень гнетет.