— Значит, кашу.
— Мы с тобой точно нигде раньше не встречались? — прозвучало настолько в лоб, что у Лизы пальцы похолодели, а сердце беспомощно заметалось в груди.
— Нет, — ответила на выдохе.
— Просто… ты так смотришь на меня, будто знаешь и… — хотел сказать ненавидишь, но не стал. В ее взгляде постоянно проскальзывает злость.
— Если позволишь, я приготовлю завтрак. Мой сын хочет есть.
— Да, конечно, прости, — и вернулся за стол, а через минуту прибежал Паша с домино. — Показывай, как ты играешь, — приготовился смотреть.
— Мы с дедой стлоим змейку, — начал вытаскивать домино и ставить одно за другим. — Потом делаем вот так, — толкнул последнюю, и вся вереница рассыпалась.
— Ага, здорово.
И пока Лиза колдовала у плиты, Евгений строил змеек, домики, гаражи, которые Паша с радостью ломал, вернее, сносил маленьким экскаватором.
— А какие игрушки тебе нравятся больше всего?
— Масыны и плансет, у меня там лазные иглы.
Лиза же снова дернулась. Только бы Пашка не сболтнул лишнего. Боже, эта ложь ее до нервного срыва доведет. И вдруг память к Соколову вернется, пока он будет у них? Что тогда? Эх, надо было головой думать, а не задним местом. Однако Паша ничего больше не сказал, его полностью увлек процесс «сноса» высоких башен из домино.
Еще через минут десять перед каждым стояло по тарелке разваристой пшенной каши с кусочками тыквы, что очередной раз удивило Евгения. Какие-то отголоски забытой жизни все-таки давали о себе знать, в первую очередь через восприятие, через запахи. Что-то казалось очень знакомым, а что-то совершенно новым. Так, например, каша с тыквой. Простое деревенское блюдо, но он вряд ли когда-либо его пробовал. Как и игры с Пашей, с детьми он тоже вряд ли общался, ибо слишком много незнакомых эмоций.
— Так ничего и не вспомнил? — заговорил Семен Аркадиевич.
— Пока нет, — за пять минут опустошил тарелку. — Очень вкусно, — глянул на Лизу, — спасибо. Нереально вкусно.
— На здоровье, — и полностью сосредоточилась на сыне, вот уж кто вредничал и не хотел нормально есть. — Давай ложечку за дедушку.
— Давай, давай, — улыбнулся Семен, — а то дедушка обидится и уйдет жить к медведям.
— Лутьсе к волкам, — открыл-таки рот, — будес на луну выть.
— Вот спасибо, внучик. Только к волкам я тебя с собой возьму. Прежде чем они разрешат с ними на луну выть, им надо подарок подарить. Я и подарю вкусного мальчика. Согласен?
— Не-а, — замотал головой. — Я невкусный. Мам, — посмотрел на Лизу, — а когда мозно будет гулять?
— Может и сегодня, если дождь прекратится. Нам как раз надо во дворе порядок навести.
— Я бы помог, — подался вперед Евгений. — Что нужно?
— Ничего, — выпалила Лиза.
— Ветки собрать, листву, там все завалило после урагана, — вступил Семен. — Если в силах, буду рад помощи.
— Хорошо. Я с радостью.
— Швы на ребрах могут разойтись, — никак не хотела его участия. — Сначала я осмотрю их.
— Без проблем, — испытал еще большую радость. Уж что-что, а ее прикосновения — это истинное удовольствие.
Дождь тем временем стих, даже небо местами просветлело. Но надолго ли?
После завтрака отец Лизы отправился в постель, боль в спине никак не отступала, Паша получил заветный планшет и убежал на диван, Соколов же остался с Лизой.
— Тебе, может, тоже передохнуть? — покосилась на него.
— От чего? Я не устал.
И сейчас она впервые заметила странность. Соколов всегда очень трепетно относился к своему личному пространству, любил побыть наедине с собой, раньше часто отменял их свидания, потому что не было настроения, а тут прилип банным листом. Как начал вставать с кровати, так и мотается за ней по пятам. Да и это стремление угодить, помочь, откуда? Неужели вместе с памятью отшибло всё остальное? Или все-таки его амнезия уже давно не амнезия, а игра в «кто кого переврет»?
— Можно вопрос? — вырвал ее из дум.
— Да, задавай, — составила тарелки в мойку.
— Где его отец? — кивнул на мальчика.
Глава 12
— Где-то, — пожала плечами. — Он отказался от сына.
— Значит, вы в разводе?
— Мы и не были женаты, — уставилась на него с недоверием. — А что?
— Ничего, просто спросил. Сложно, должно быть. Одной.
— Первые несколько месяцев были сложные, Пашка мучился животом. Но спасибо папе, он дежурил около него ночами, давал мне выспаться, — сейчас на губах Лизы появилась злая ухмылка.