Ю. Шамшурин
В тайге стреляют
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
— Наза-а-ар!.. Назарка-а-а!.. Эй-эй!..
Крик повторился. Тайга подхватила его, далеко расплеснула кругом и звучным эхом вернула обратно.
— Назарка! Где ты, черт! — уже с угрозой в голосе закричал тойон Уйбаан.
Никто не откликнулся. Тойон внимательно осмотрел маленькими подпухшими глазками густой ельник, стоявший перед ним стеной. Куда запропастился мальчишка? Уйбаан выругался, протяжно зевнул и как бы нехотя побрел к юртам, осторожно ступая ровдужными, с красивыми узорами торбасами.
Назарка слышал крики тойона, но не отвечал. Он бежал все дальше и дальше в тайгу. Только что хозяин отстегал его кнутом. И за что? За то, что Назарка тронул любимого хозяйского жеребенка.
— Но ведь работать надо? — глотая слезы обиды и по временам громко всхлипывая, жаловался подросток плотно обступившим его деревьям. — Гнедко мешал. Я его оттолкнул, и не сильно, а огонер[1] увидел...
Слезы опять навернулись на глаза. Назарка осторожно пощупал вздувшиеся синие полосы на спине и тихо заплакал.
Огромные сосны угрюмо шумели, будто хотели успокоить приютившегося у их корней паренька. Терпкий, горьковато-смолистый запах коры смешивался с запахом прелой, прошлогодней хвои. Над головой Назарки, на старой обомшелой лиственнице, дятел в нарядной красной шапочке деловито оглядывал ствол и рассыпал по лесу сухой дробный стук. Подросток вытер грязным рукавом глаза и посмотрел на дятла. «Ему хорошо. Его никто не бьет!» — подумал он и прерывисто вздохнул.
Утомленный за день непосильной работой, Назарка прилег на мягкий ярко-зеленый брусничник и стал наблюдать, как высоко в небе белое облако, ежеминутно меняя очертания, плыло на запад.
«Что-то делает сейчас отец?» Вспомнилась родная юрта, полузасохшая лиственница около хотона. Кора на лиственнице с одной стороны была стесана, и на красноватой древесине нарисована лошадь. Ее Назарка рисовал углем, и хвост получился слишком длинный. «Пойду домой — поменьше нарисую!» — мелькнула в полусне мысль.
Весело потрескивал камелек в юрте. Около него, как всегда, хлопотала мать.
«Где тятя?» — спросил Назарка.
«Скоро придет, — ответила мать. — Никуда не убегай, будешь помогать. Ты же взрослый у нас».
Спит Назарка, и снится ему, что он дома. А где же сестренки? Да вот они, шалуньи, посадили на маленькие игрушечные санки щенка и с визгом катают его по двору. А позади идет Пранчик, посматривает на девочек умным глазом и виляет хвостом. Пранчик — самый преданный, самый лучший Назаркин друг. Он здорово гоняет бурундуков, ловит водяных крыс и хорошо облаивает белку. Когда отец собирается на медведя или на сохатого, он непременно берет Пранчика с собой.
Спит Назарка и улыбается.
Вот, кажется, идет отец. Подходит ближе. Нет, это не он. Походка у отца не такая, и глаза вроде бы заспанные. «Кто же это?» — пытается разгадать Назарка и в ужасе вскрикивает: «Тойон Уйбаан!» Не может быть! Точно, он. Тойон с плетью разыскивает Назарку... Родная юрта качнулась и, уменьшаясь, начала отодвигаться в туманную даль. Мир и покой на душе Назарки сменило тревожное предчувствие... Назарка снова один. Он в страхе порывается бежать и не может. А Уйбаан подходит медленно, крадучись, губы его растянула улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Вот он взмахнул плетью... Назарка проснулся от собственного крика и в первый момент никак не мог сообразить, где он находится.
Над тайгой широким пологом раскинулось прозрачное вечернее небо. На востоке уже проступили первые искорки звезд. Было тихо, только издалека, с озера, слабо доносилось кряканье подросших утят. Терпкий смолистый запах, смешанный с запахом зреющей брусники и черной смородины, словно сгустился в захолодевшем воздухе.
Назарка проворно вскочил. С тоской вспомнил, что давно нужно было гнать коров к водопою.
«Опять бить будут! — с отчаяньем подумал он. — Тятя, зачем меня сюда отдал, разве я плохо помогал тебе дома?»
Вспомнил, как отец привез его к тойону Уйбаану и серьезно сказал: «Работай, Назарка, хорошо, слушайся. За это тойон нам телку даст, двухтравую обещал».
Больше трех месяцев прошло с того дня. Скучно здесь, на чужом подворье. Поиграть, порезвиться некогда. Работает с утра до ночи, даже поесть как следует не успевает, и все никак не угодит хозяину.
Назарка тихо добрел до аласа. Над юртами вился легкий дымок. Возле титика[2] протяжно мычали коровы. С берестяными ведрами в руках сновали доярки. Громким лаем заливались собаки. У хотонов пахло парным молоком, свежим навозом и горьковатым дымом от дымокуров, возле которых стабунились лошади, спасаясь от тучи комаров.