Рядом с матерью присмирели сестренки. Они внимательно прислушивались к разговору взрослых, позабыв о своих немудреных игрушках.
Назарка счастлив. Отец решил, что отдавать его обратно к Уйбаану не стоит. Сказал — у себя дела хватает.
У тойона, как ни старайся, все равно ничего не получишь, обманет. Тойон шибко хитрый.
— Если бы тойон добрый был, это было бы хорошо. Легче бы жилось, не увел бы он за долги корову, подождал бы маленько. Но тойон шибко жадный и хитрый, как лисица, — покачиваясь телом в такт словам, говорил Степан. — Только об этом молчать надо. Узнает Уйбаан — беды не оберешься.
Назарка полностью согласен с ним: у тойона хамначитам худо.
— Мой отец в долгу у господина был, я живу, долги ему коплю, и ты будешь. Так все время и идет. Не приведи бог хамначитом быть! Работаешь, работаешь, а ничего нет, — недоумевающе развел руками отец,
— Скажи мне: почему так получается? — полюбопытствовал Назарка.
Степан ответил не сразу. Подумал, придавил в трубке пепел и сплюнул.
— Ты спрашиваешь, почему? Так исстари повелось. Раньше, давно, были тойоны и хамначиты и еще до того тоже были. Всегда так было: кто хамначитом родился, тот хамначитом и умрет. Разве станет кукушка ястребом? — не мудрствуя делился своими соображениями отец. — И русский поп про то же толкует. Людям-де на земле многое перетерпеть положено. Зато в другом мире бедные получат сытость и довольство, а богатые грешники будут мучиться.
— Хабырыыс рассказывал, будто Ленин — Светлый Человек появился. К нам в тайгу новую жизнь принести обещал. Правда это? — с надеждой спросил Назарка.
— Все ждут! — серьезно произнес Степан и, подумав, с грустью добавил: — Обиделся на нас, наверное, Светлый Человек. Долго что-то не идет. Хотя бы знать — далеко ли он кочует?
— Может, нет Светлого Человека? Люди ведь разное болтают! — усомнился Назарка.
— Э, нет! — убежденно возразил отец. — Светлый Человек есть. Может, не скоро придет, но придет к нам обязательно... Один человек обманет, но когда все люди говорят — значит, правда!.. Против тойонов Светлый Человек поднял руку, — понизил голос Степан. — Богатые и жирные не любят его, боятся...
У стола, сделанного без единого гвоздя, ползал лобастый щенок и тихонько скулил. Под оронами было холодно.
— Хорошая собака будет. Тебе, сын, растет!
Назарка улыбнулся, окинул неторопливым взглядом глянцевитые от копоти стены, вдоль которых протянулись ороны. Огонь камелька освещал висевшую над столом потемневшую икону Николая-угодника. За очагом, в темноте, возвышалась массивная, выжженная из лиственничного пня ступка; на полке аккуратно расставлены берестяные чабычахи, чороны[20], покрытые замысловатой резьбой, и другая домашняя утварь. Напротив входа, на видном месте ружье — гордость охотника.
«У моего отца ружье старое-старое, — подумал Назарка, — камнем бьет, но стреляет здорово, метко».
На неошкурованные лиственничные бревна, из которых сделаны степы, колеблющиеся языки пламени отбрасывали причудливые тени сидящих. Тонкие стволы установлены стоймя. Тени как будто самостоятельно, независимо от людей передвигались по юрте, лохматые и бесформенные. Лица домочадцев казались то бронзово-золотистыми, то медно-красными, в зависимости от яркости огня. Время от времени мать прерывала свое однообразное занятие и подкидывала в камелек сухие смолистые поленья. Тогда пламя с новой силой взвивалось вверх. На углях шипели, закипая, чайник и задымленный медный котел, в котором варилась зайчатина. Последний день охоты был удачен, и семья сегодня будет сыта. Зайцы стали уже белыми и прекрасно видны в оголившемся лесу. Благо, в этом году в окрестной тайге их появилось множество.
За последнее время Назарка даже возгордился немного. Как же! Скоро, совсем скоро он станет по-настоящему взрослым. Отец даст ему свою старую кремневку, с которой ходил на промысел еще его дед. Назарка тоже мечтает стать метким стрелком и опытным следопытом. И молчать Назарка умеет.
«Сколько я уже знаю, а никому ничего не сказал, даже отцу, — размышлял он. — Павел ружье обещал подарить. А вдруг забудет? Однако не должен, раз сказал — сделает!»
Не терпелось Назарке поведать отцу про поездку в город, но страшился. Отец пристанет с расспросами: как и что? Если же говорить, то нельзя ничего таить. Назарка не умел врать. Степан и так уже просил сына рассказать о случившемся, но Назарка промолчал.