К ленчу Квитмен понял, что к чему. Новые помещения оказались натопленными сильнее обычного, и он в одиночку вышел проветриться на набережную Виктории. Тело ныло, есть не хотелось. Холодный пыльный ветер рябил воду в реке, мешая пешеходам, спешившим по Хангердфордскому мосту. Размахивая лозунгами, по дороге к Вестминстеру медленно шли демонстранты. «Отшагай так три сотни миль и сам полезешь на стену», — подумал он, впервые почувствовав, что ему близок гнев безработных. Вернувшись на работу после обеда, он убедился, что попусту теряет время, пытаясь отыскать информацию о деятельности Стрейнджа: Квитмен утратил автоматическое право доступа к этому разделу на диске данных. Поэтому, как ни претили ему голословные обвинения в адрес бывшего начальника, он ушел из управления рано, ссылаясь на недомогание. Каждый ему сочувствовал, но от этого легче не стало.
На следующий день, несмотря на итоговую сводку Мейера, сосредоточиться все еще не удавалось. Он сидел в одиночестве перед дисплеем, безучастно уставившись на экран. В портфеле у него лежала одна из скучных, по выражению Лиз, средневековых книжек, и время от времени он окунался в нее, чтобы обрести здравый смысл. Никому не было до него дела. Рози Уолфорд сказала, что покойники и то лучше выглядят. Нив беспричинно грубил. Рози, которая, как всегда, подслушивала, задержала Квитмена возле туалета. «Чарли думает, Прис на его стороне», — сообщила она, подмигивая.
— В эти дни не знаешь, кто на чьей стороне, — с горечью отозвался Квитмен, — никому нельзя доверять. — Чем больше влезал он в дела Стрейнджа, тем глубже было ощущение предательства.
Той ночью, все еще надеясь, что Лиз позвонит, он напился и заснул перед телевизором. Под утро, в пять часов, его разбудила рябь на экране. Мысли, словно магнитом, потянули к Стрейнджу. Он вспомнил, что сначала испытывал раздражение, горечь, а потом и ненависть к нему. Когда утром позвонил Прис, Квитмен дошел до точки.
Без пяти три Квитмен направился к лифту и встретил там Приса. Тот кивнул и неожиданно сказал:
— Тяжко было, не правда ли? И все из-за неприятностей со Стрейнджем. Для всех нас это как холодный душ.
Неожиданно Квитмен почувствовал благодарность за несвойственную Прису теплоту.
— Спасибо, — ответил он, слабо улыбаясь, как обласканный грешник.
Хейтер ожидал их один, он суетился возле шкафов с документами, словно садовник в теплице.
— Входите, входите, — махнул он на стулья. — Боюсь, помощника министра сегодня не будет, поэтому перейдем сразу к делу. — Он протянул руку. — Сигару?
— Нет, благодарю. Я после болезни. — Квитмен немного расслабился.
— Да, слышал. — Хейтер впился взглядом в Квитмена. — Стрейндж что-нибудь предпринимал?
— Предпринимал? Нет, насколько мне известно.
— К несчастью, дело запутывается.
— Где он сейчас? — спросил Квитмен.
— Вопрос по существу, — отозвался Хейтер и достал трубку из стола. — После того, как он покинул Челтнем, он направился в Девон.
— К себе в коттедж?
— Да. Там он и сидел сложа руки, можно сказать, вплоть до нынешнего дня. Сегодня утром он собрал вещи и уехал.
— Куда?
— В Лондон. — Хейтер щелкнул зажигалкой. — Видите, куда это может завести?
Квитмен согласился.
— А нельзя его задержать?
— По одному подозрению? Вряд ли. Тут нужен гражданский иск, и тогда дело в шляпе. Идти по другому пути, значит, показать, что мы в курсе его дел. Суть в том, что наблюдение остается пока единственным способом действия. — Он взглянул на Приса. — Такова наша позиция, правда, Гай?
Тот кивнул. У Квитмена было чувство, что они разыгрывают какой-то спектакль. Однако, полагая, что ему доверяют, он спросил:
— Можно задать вопрос, касающийся Фрэнка?
— Разумеется, — ответил Хейтер почти добродушно. — Валяйте.
— В чем его вина? — спросил Квитмен в упор.
Вместо ответа Хейтер встал и направился к серому с красноватым отливом шкафу с документами. Затем произнес, отчеканивая каждое слово:
— Несколько месяцев назад я получил сообщение о том, что некое высокопоставленное лицо в управлении использует служебное положение в личных целях. Ради своих интересов оно прибегает к новой системе управления данными, которая расширяет возможности их преобразования. — Он вынул сколотые скрепкой листки папиросной бумаги и передал их Квитмену.