Когда они вышли из клуба, она как бы нечаянно спросила:
— У вас там какой-нибудь клуб есть или что?
— Клуб у нас что надо, только одного не хватает…
— Женщин, — догадалась она.
— Конечно. Помните, как в «Сильве»: «Без женщин жизни нет на свете, нет. В них радость жизни и весны расцвет»…
Они подошли к дому с палисадником, остановились у дощатой калитки.
— Вот мы и пришли, — Шурочка освободила локоть от его руки.
— Здесь живут ваши родители?
— Родителей у меня нет. Живу у тети с дядей. — Она посмотрела в темные окна, зевнула. — Спят уже. Мне тоже пора. Завтра рано на работу.
Он не привык так расставаться с девушками. Попытался обнять и поцеловать ее, но она уклонилась.
— Зачем вы это? К чему?
— Я же вас люблю.
— А меня вы спросили?
— Чудачка. Разве об этом спрашивают?
— Нет, Ваня, ми еще мало знаем друг друга. Вот когда поближе познакомимся и я вдруг окажусь в роли официантки вашей столовой… Только меня отсюда не отпустят. Я в этом почти уверена.
— Отпустят, Шурочка! Если я похлопочу, полный порядок будет!.. Теперь он выполнил свое обещание, что само по себе доставляло огромное наслаждение…
Померанцев подстриг усики, наодеколонился.
— Я смотрю, ты культурно стал жить, готовишься к встрече. А помнишь, голубчик, как строили землянку, спали в казарме.
Померанцев поморщился.
В последнее время он стал избегать Незамая. И мягкая речь, и услужливые манеры бывшего начальника — все казалось ему жалким, надоедливым. Он догадывался, что сейчас Незамай начнет просить о командировке. А кто он теперь для него? Однако, не выказывая своего пренебрежения к старому приятелю, Иван любезно спросил:
— Как там Арышев? Слышал, что у вас нелады.
— Упрямый дьявол! Все норовит по-своему.
— Он такой.
— Ничего, я тоже не лыком шит, быстро крылья обломаю.
— Может, помощь нужна? — Померанцев надел китель, взял папиросу. — А то я гляжу, мой земляк слишком стал нос задирать.
Померанцеву хотелось чем-нибудь насолить Арышеву, дать почувствовать, что есть чины повыше его.
— Ничего, Ваня, я и один с ним управлюсь. Лучше о другом поговорим. Как там насчет командировочки, ничего не наклевывается? — И застыл в ожидании, глядя в построжавшее лицо адъютанта.
— Пока, Семен Иваныч, подходящего ничего нет. А вот солдата послать можно. Подбери такого, чтобы домой съездил и спиртного достал.
— Примочкина можно. Он из Иркутской области, близко.
Померанцев достал из планшета бланк командировочного предписания с печатью.
— Вот заполняй и отправляй Примочкина. Только учти, если засыпется, ты меня не знаешь.
— Ясное дело.
В обеденный перерыв к Незамаю прибежал посыльный.
— Товарищ лейтенант, вас вызывает комбат.
«Неужели на занятиях был? — встревожился Незамай. — Скажу, что занемог. Меня же никто не видел у Померанцева». И с напускным болезненным видом отправился к комбату.
Уже по тому, что в штабе кроме Сидорова и Дорохова никого не было, он понял — его будут «прорабатывать». Да и по выражению их лиц чувствовал: идет гроза.
— По вашему вызову лейтенант Незамай прибыл, — нарочито вяло доложил он.
— Во-первых, не прибыл, а явился, — обрезал капитан. — А во-вторых, почему вы сегодня не проводили тактические занятия с ротой?
Незамай переступил с ноги на ногу, покосился на Дорохова, которого побаивался больше, чем комбата, сделал скорбное лицо.
— Не мог я, товарищ капитан… приболел.
— А что с вами?
— Что-то затемпературил. Пришлось в постель слечь.
— В санчасть почему не обратились?
— Да я уже немного отлежался. Пройдет теперь.
— И мне не сообщили. Не знал, где вас искать. Это же непорядок!
Незамай полез в амбицию.
— Раз заболел и уже не хорош. А то, что я с подъема до отбоя торчу в казарме, никто не видит.
Но это не вызвало сочувствия у комбата.
— Торчать в казарме с подъема до отбоя не обязательно, а вот людьми руководить надо. У вас же каждый взводный командир действует по своему усмотрению. А почему? Потому что в роте не чувствуется командир, единоначальник.
Сидоров взял со стола листок с рапортом Незамая.
— Что, у вас Арышев отказался от дежурства по столовой?
— Пытался, но я его заставил.
— А может, вы его толкнули на это, чтобы найти повод для взыскания? Он же должен был отдыхать после наряда. Это что же — есть?!
— Да какая там месть, товарищ капитан. Просто я не придал этому сурьезного значения.
Сидоров бросил на стол листок.
— Возьмите свой рапорт и больше не занимайтесь этим. Незамай подхватил листок и тут же порвал.
— А как у вас с политзанятиями? — спросил Дорохов. — Почему вчера не были у меня на семинаре?
Незамай думал, что гроза прошла, но просчитался.
— Я поручил их проводить Воронкову. У него же высшее образование.
На крутом лбу замполита сдвинулись складки.
— Значит, решили все взвалить на одного, а самому ничего не делать?;
— Я считал, это для пользы дела.
— «Для пользы». Нисколько над собой не работаете. А Воронкова, к вашему сведению, переводят в штаб полка.
— Как же взвод его без командира останется?
— Сами будете заниматься, — строго сказал Сидоров.
— Есть, заниматься! — козырнул Незамай и уже хотел повернуться, когда услышал:
— А за то, что не проводили занятий с ротой, объявляю выговор. Предупреждаю, если не измените свой стиль в работе, буду ставить вопрос об освобождении от занимаемой должности.
— Товарищ капитан, даю обещание, что этого больше не повторится.
Незамай тешил себя надеждой, что через год, полтора его повысят в звании, а может, и в должности. Тогда после войны могут оставить в кадрах, и он будет жить ни о чем не думая. Теперь испугался, как бы не отстранили от занимаемой должности, что повлечет за собой демобилизацию, и ему тогда придется возвратиться в свое село.
До войны Незамай работал в колхозе заведующим конным двором. Когда началась война с белофиннами, был призван в армию, участвовал в боях. Во время штурма Выборга был убит командир стрелкового взвода. Отделенный командир Семен Незамай поднял взвод и повел в атаку. За успешную операцию многих представили к награде. Незамаю было присвоено звание младшего лейтенанта запаса.
После финской войны он вернулся в колхоз и стал бригадиром полеводческой бригады. Трудно сказать, как бы сложилась его судьба в мирной жизни, но тут грянула Отечественная. Незамая снова призвали. На этот раз направили на курсы переподготовки комсостава запаса. Больших способностей к военному искусству он не показал, но, учитывая боевые заслуги и старание, его рекомендовали использовать командиром взвода, а при надобности и роты. Более года он командовал взводом. Затем ему присвоили звание лейтенанта и направили с повышением в формирующийся полк Миронова.