Ногучи писал срочное донесение в Харбин. Он сидел в своем кабинете перед портретом императора и бамбуковой кисточкой сверху вниз чертил тушью иероглифы на тонком прозрачном листе. Капитан сообщал в военную миссию генералу Дои о провале Пенязевой и о переходе советского офицера. Сначала Ногучи не верил заверениям Померанцева, считал это одним из приемов засылки красного агента. Но допросы и пытки показали, что офицер не имеет никаких других намерений, кроме борьбы с Советами. Эти мотивы побудили его сотрудничать с Евгенией, а после ее провала — уйти за границу.
Капитан понимал, что такой человек может принести несомненную пользу японской разведке. Поэтому просил у своего шефа совета, что делать с офицером.
Окончив писать, Ногучи приложил личную печать и позвонил.
Вошел поручик Норимицу.
— Подготовьте к отправке сегодняшним поездом, — подал документ капитан.
…Через несколько дней Ногучи уже по-иному разговаривал с Померанцевым. С Ивана сняли наручники, разрешили помыться и переодели в чистую одежду. Капитан предложил ему мягкое кресло, угостил сигаретами. Впервые Иван курил японский табак, ощущая во рту кисловатый привкус, радуясь приятному обращению.
— Вы не обижайтесь на нас, господин Померанцев, — ворковал Ногучи. — Долг службы требует глубокой проверки. Теперь мы верим в ваши истинные намерения — оказать услуги империи Маньчжу-Ди-Го. Но вы должны доказать это на деле.
— Чем, господин капитан?
— Выполнением наших заданий. Это, конечно, не к спеху. Вам придется кое-чему поучиться. Для этого мы направляем вас в Харбин.
Харбин был основан русскими строителями китайской восточной железной дороги. Кроме русских в нем жили китайцы, японцы, поляки, евреи.
С приходом Советской власти из России в Маньчжурию бежали белогвардейцы, богатые торговцы, разного рода авантюристы. Большинство их осело в Харбине, который превратился в крупный, наполовину русский город. В Харбине шла служба в православных церквях, выходили русские газеты, журналы, работали средние и высшие учебные заведения.
В одной из эмигрантских газет в двадцатых годах сотрудничал Родзаевский, бежавший из Благовещенска в поисках приключений. Репортер уголовного отдела под своими криминальными заметками подписывался громким псевдонимом — К. Факелов. В то время белогвардейцы много говорили о «спасении» России от варваров-большевиков. Этой идеей был заражен и репортер Факелов. Узкоплечий худосочный юноша с желтыми волосами и быстро бегающими глазами слыл незаурядным оратором. Он закончил Харбинский университет, состоящий из одного юрфака, и мнил себя маститым теоретиком. Собирая в кабаках молодых людей, Родзаевский внушал им, что это старые царские генералы проворонили Россию. Ее может спасти только смелая, решительная молодежь, создав свою партию, подобно итальянской фашистской партии, которую сколотил Муссолини. Цель российской фашистской партии — борьба с Советами и захват власти с помощью иностранной державы, в частности, Японии. Была придумана и форма одежды: черная косоворотка, брюки галифе, на головном уборе — двуглавый орел со свастикой в лапах.
Японские резиденты, жившие в Харбине, приветствовали идею Родзаевского, но материальную поддержку не оказали. Будущему фашистскому вождю пришлось прибегнуть к распространенному в Маньчжурии бандитскому приему. У богатых торговцев молодчики Родзаевского похищали детей и через китайских хунхузов требовали от родителей выкуп в несколько тысяч гоби. Тем, кто отказывался выкупать, приносили уши похищенных.
Когда Родзаевский обрел необходимую финансовую опору, он пополнил, экипировал и вооружил свою партию. Был открыт фашистский клуб, в котором вождь выступал с «зажигающими» речами, изливая свои бредовые идеи, клевеща на советскую страну и прославляя доблестных самураев.
Популярность Родзаевского росла. Богатые харбинские коммерсанты были обложены налогом на содержание партии. Тот, кто отказывался помогать борцам «за грядущую Россию», подвергался террору.
Видя в фашистской организации своего союзника, японские резиденты поддерживали с Родзаевским тесную связь, обещая ему заглавную роль в будущей политической игре. Для этого Родзаевский помог им совершить несколько провокационных актов против китайцев. Это послужило поводом для вторжения японцев в Маньчжурию в сентябре 1931 года.
После создания империи Маньчжоу-Го, японцы предложили Родзаевскому именовать свою партию «Российским фашистским союзом», разрешили открыть газету «Наш путь», а в 1937 году посоветовали создать шпионско-диверсионную школу. В нее вербовались разные неудачники из эмигрантской молодежи, которые после подготовки забрасывались в Советский Союз. Особенно активно развернула свою работу школа со времени нападения Германии на СССР. Японцы ждали удобного момента, чтобы выступить. Им нужны были обученные агенты, и Родзаевский их готовил.
В свое время он уговорил стать шпионкой Евгению Пенязеву. Но ей, как известно, не суждено было вернуться в Маньчжурию, зато вместо нее явился советский офицер. Когда Родзаевский узнал об этом, он радовался больше самого генерала Дои. В этом была и его заслуга. Теперь ему хотелось использовать офицера в своей политической борьбе. Он жаждал дать несколько очерков в газете об «ужасах» советской действительности. И Дои передал офицера в его распоряжение.
Над городом, согретым теплым весенним солнцем, гулко разносился колокольный звон. Казалось, он лился откуда-то с неба и медленно таял, уносясь вдаль.
Померанцев шагал по улицам за неразговорчивым рябоватым парнем, у которого на поясе висел наган. Проходя мимо церкви, Иван с любопытством посматривал на колокольню, где гудели языкастые колокола. С крыш домов по водосточным трубам сбегала вода. Улицы обнажили серый асфальт, по которому разъезжали легковые машины, пролетки. Встречались и китайские рикши, возившие на коляске пассажиров. Пестрели яркие афиши и рекламы. Фирма «Стелла» предлагала духи, пудру, крем. Театр «Модерн» возвещал о камерном концерте симфонического общества. На домах встречались вывески: «Красноярский скупочный магазин», «Томское торговое общество», универсальный магазин «Чурин и Ко».
Среди прохожих были европейцы в шапках и шляпах, в пальто и жакетах. Встречались японские офицеры с саблями на боку. На перекрестке улиц Померанцев увидел нищих, которые сидели на панели около своих изношенных шляп и картузов. В другом месте на тротуаре стоял седой старик, играл на скрипке.
Все здесь было необычно: и яркая реклама, и шикарные витрины магазинов, и разноликая публика. Вот он, тот мир, о котором Иван много слышал, но никогда еще не видел!
Около одноэтажного кирпичного дома рябоватый остановился и открыл парадную дверь. Померанцев прочел вывеску перед входом: «Клуб российского фашистского союза». Они вошли в просторный зал со сценой. На стенах висели портреты фашистских вождей разных стран. Ивану были знакомы только Гитлер, Муссолини и Франко. Рябоватый пригласил в кабинет. На стене под самым потолком Померанцев увидел большой портрет Николая Второго, пониже — скрещенные флаги: царский и фашистский с черной свастикой. А под ними сидел щуплый человек с желтыми напомаженными волосами, зачесанными на пробор с бакенбардами и рыжей бородкой. Черная косоворотка, подпоясанная ремнем с портупеей, делали его похожим на царя, изображенного на портрете.
— Слава России! — выбросил вперед руку рябоватый. С кресла встал рыжебородый и сделал то же самое.
— Господин Померанцев, — показал рябоватый на Ивана. Рыжебородый протянул руку и представился:
— Родзаевский — вождь Российского фашистского союза. Присаживайтесь.
Померанцев опустился в мягкое кресло, скользнул глазами по блестящим хромовым сапогам вождя, в которые были вправлены черные бриджи. И ему стало неловко за свой потрепанный костюм и старое демисезонное пальто — дар капитана Ногучи.