Неподалеку мелькнула человеческая тень. Таня выхватила из кобуры пистолет. Человек приблизился к палатке и припал к земле. Таня, не целясь, выстрелила. Но в эту же секунду японец вскочил, и она в упор сразила его.
Из палатки выбежали сестры, санитары, врачи, обступили убитого. Японец лежал вниз лицом с зажатым ножом в руке. Ужас охватывал всех от мысли, что наделал бы он, пробравшись в палатку.
В лагере никто не спал. В санчасть приводили и приносили раненых, готовились к отражению вражеских атак. На рассвете японцы развернутой цепью хлынули на лагерь, опьяненные кровавой резней.
Бойцы косили врагов из пулеметов, автоматов, бросали гранаты, но самураи ни перед чем не останавливались.
Подполковник Мелехин понял, что напали не отдельные смертники, а целая бригада. Он передал по рации в штаб дивизии о том, чтобы выслали подкрепление.
Из-за высоких гор выплыло солнце, но в долине стояла пороховая гарь и не пропускала его лучей. Не прекращались, а еще больше усиливались атаки японцев. Их цепи, словно морские волны, катились одна за другой. Бойцы пытались контратаковать их, но сильным огнем и численным превосходством японцы подавляли атаки.
Таяли ряды полка. Раненые уже не помещались в палатке. Их клали на брезент под открытым небом, оказывая лишь самую неотложную помощь.
Таня с Симой не успевали перевязывать. Больно было смотреть на тяжелораненых. Молодому лейтенанту пуля пробила грудь. Он истекал кровью, лежа у палатки, стонал:
— Сестрица, хоть глоток воды.
Таня поднесла к его сухим губам фляжку, отсчитала три глотка.
В лагере кончилась вода, а больше взять ее было негде.
— Сестрица, когда в госпиталь отправят? — спрашивали другие.
— Потерпите еще. Скоро подкрепление придет.
А японцы все наседали, ползли, лезли в малейшую брешь. Некоторые тяжелораненые, пока не потеряли сознание, ползли с гранатой или стреляли.
Вокруг лагеря сжималось кольцо. Подполковник Мелехин был в отчаянии. Уже несколько часов шел бой, кончались боеприпасы. Он снова связался по рации с командиром дивизии.
— Если через час не будет помощи, от полка ничего не останется.
— Держись, держись, Мелехин. Вот-вот помощь придет.
В ротах оставалось меньше половины личного состава. Батальоны все ближе и ближе поджимались друг к другу. Палатка санчасти, стоявшая между вторым и третьим батальонами, теперь оказалась на краю. Ее защищали не только стрелки, но и медработники. В окопах лежали Таня с Симой. Они стреляли, как только японцы поднимались и бежали на них.
Неожиданно наступила тишина. Видно, самураи готовились к новой атаке.
Пользуясь передышкой, бойцы укрепляли огневые позиции, доставали патроны из подсумков погибших. Таня с Симой перевязали несколько товарищей, раздобыли немного патронов.
— Вот все. Боеприпасы кончились. Зря не стрелять, — предупредила Таня.
— Ну почему так долго нет подкрепления? Неужели все погибнем здесь? — в отчаянии вопрошала Сима.
— Будем держаться, сколько хватит сил.
— Ой, на сколько их хватит!.. Смотри, вон опять лезут.
Японцы перебегали от куста к кусту, падали, ползли. Начался минометный обстрел. Сима втиснулась в окоп, не поднимала голову, но Таня стреляла в ползущих врагов. На этот раз их сосредоточилось здесь много, и Таня поняла — они хотят прорваться к палатке санчасти. Послышался душераздирающий вой:
— Банза-ан! Хлынула густая цепь.
К Тане подполз лейтенант.
— Скорей отходите!
Таня стала возражать, но лейтенант твердо приказал:
— Выполняйте приказание! Быстро!
Они вылезли из окопов и ползком пробирались в глубь расположения полка. Усилились стрельба и крики. Таня обернулась: японцы прорвались к санчасти, где лежали раненые. «Боже мой! Что с ними будет?!» В эту секунду близко разорвалась мина. Таня почувствовала, как ноги ее пронизали огненные стрелы, и потеряла сознание…
В полдень прибыл полк Миронова. У Мелехина осталось не больше батальона. Бойцы, укрываясь за выстроенными в линию повозками, в окопах продолжали отбивать атаки. Японцы тоже понесли большие потери: вокруг лагеря всюду лежали трупы.
Сидорову было приказано пробиться через японское кольцо и соединиться с осажденными. Второй батальон должен был окружить штаб бригады в ущелье и заставить его сложить оружие.
Стрелковые роты первого батальона под прикрытием минометного огня пошли в наступление. Японцы повернули несколько пулеметов в сторону наступающих. Но мощный огонь наших огневых средств тут же заставил их замолчать. Роты поднялись в атаку.
Измотанные боем, испытывая недостаток в боеприпасах, японцы слабо сопротивлялись. Кольцо было прорвано в нескольких местах, и самураи начали сдаваться в плен.
Навстречу бежали солдаты и офицеры, обнимая своих товарищей.
— Мы уж совсем отчаялись, — говорил Мелехин Сидорову, прижимая к груди перевязанную руку. — Думали, доконают нас самураи.
— Вы — молодцы! Стойко держались.
— Пойдемте, посмотрим, что они тут натворили.
Мелехин подвел Сидорова к палатке санчасти, где собралось много офицеров батальона. Вокруг лежало не менее двухсот трупов, исколотых штыками и порубленных саблями.
— Изверги! Фашисты! — содрогался Сидоров. — Много горя и слез принесет ваша полевая почта.
Арышев услышал номер почты, и сердце его сжалось: это был Танин полк. Все завертелось в голове: что с ней, где она?
Он спросил у Мелехина, остался ли кто-нибудь в живых из медработников.
— Остались. Вон там они, — показал подполковник на повозки. Анатолий поспешил туда, перепрыгивая через окопы и воронки, обходя трупы. В одном месте его остановил раненый лейтенант.
— Браток, дай попить, если есть.
Арышев отстегнул от ремня фляжку и подал ему. «Может, знает что-нибудь о Тане», — подумал Анатолий.
— Скажи, друг, ты не видел медсестру Тихонову?
— Таню? Час назад она перевязывала меня. А что потом с ней — не знаю.
Подошли санитары, положили лейтенанта на носилки и понесли. Анатолий пошел за ними, ни о чем не спрашивая их. Санитары обошли двух убитых лошадей, миновали составленные в линию повозки. Около ивового куста поставили носилки на землю. Здесь было много раненых. Им оказывали помощь сестры, врачи.
Анатолий искал Таню. Возле одних носилок сидела девушка, что-то доставала из санитарной сумки. Анатолий узнал Симу и тут же увидел лежавшую на носилках Таню. Светлые волосы ее рассыпались по подушке, лицо посерело, щеки запали. Анатолий кивком поприветствовал Симу и опустился на колени. Таня открыла глаза.
— Толя! Милый! — Она обняла его за шею. Глаза ее блеснули радостью. — Откуда ты?
Он взял ее руку, прижал к своей щеке.
— Из-под Хайлара… На помощь к вам.
— Что ж так поздно? Видел, сколько тут полегло? И меня вот задело…
— Ноги?
— Да… перебило. Нужна срочная операция. Эх, как неладно у меня получилось!..
На лбу у нее выступили крупные бисеринки пота. Анатолий достал платочек и осторожно снял их.