— Знаете, Федор Яковлевич, а нам здорово повезло! Сегодня я ознакомился в Генштабе со списком соединений и частей, которые войдут в состав нашей армии. Многие из них формировались на Урале и в Сибири. А своих земляков-уральцев и сибиряков я прекрасно знаю. Эти будут драться зло. Кроме того, с Дальнего Востока со дня на день должны прибыть морские стрелковые бригады, сформированные из моряков Тихоокеанского флота. В основном из добровольцев. Тоже надежная сила. Замечательное пополнение направляет к нам и Москва — лыжные батальоны, курсантские подразделения, два дивизиона «катюш». Вот только танков и ствольной артиллерии пока еще маловато. Но будем просить Ставку и фронт. Надеюсь, помогут и в этом.
Он снова замолчал, вглядываясь в темень ночи за ветровым стеклом. Я понимал, что сейчас все его мысли, как и мои, заняты заботами о сформировании армии, чтобы как можно быстрее включиться в сражение у стен столицы и, возможно, даже принять участие в контрнаступлении. Правда, оно, это контрнаступление, оставалось еще мечтой, желанием, надеждой. Но его необходимость, реальность диктовались всем ходом событий. Стягивание резервов Ставки к рубежам Московской зоны обороны говорило о том, что ждать этого осталось уже недолго.
— Необходимо сделать все возможное, Федор Яковлевич, чтобы каждый боец, каждый командир и политработник был готов защищать Москву до последней капли крови, — негромко произнес Василий Иванович Кузнецов, когда мы уже въезжали в Дмитров. — Сейчас, пока армия продолжает формироваться и сосредоточиваться на боевом рубеже, это главное и самое важное.
Передовой командный пункт был расположен в здании одной из средних школ города. Ночью здесь состоялось первое заседание Военного совета армии. На нем были заслушаны доклады командира 29-й стрелковой бригады полковника И. П. Федотова и ее военкома батальонного комиссара А. П. Хвенина. Первые подразделения этой бригады только что прибыли из Горьковской области и разгрузились в Дмитрове.
Заседание продолжалось недолго, как раз столько, сколько было нужно для принятия практического решения о неотложных задачах на период завершения формирования. На другой день, 24 ноября, большинство ответственных работников управления 1-й ударной армии и ее штаба выехали встречать прибывающие части. Вместе с ними отправились в войска и три группы работников поарма. Одну из них, ту, что ехала в 29-ю бригаду, возглавил я сам, вторую — мой заместитель старший батальонный комиссар Д. П. Макеев, третью — начальник оргинструкторского отделения батальонный комиссар Д. А. Медведников. Перед группами была поставлена одна задача — на месте оказать командирам и политработникам деловую помощь в подготовке личного состава к предстоящим боям, ознакомиться с боеготовностью частей, проверить их материальную и техническую обеспеченность. Иначе говоря, нужно было провести такую работу, на которую, по самым скромным подсчетам, требовалось суток семь-восемь. Но мы знали, что времени у нас крайне мало, поэтому старались работать оперативно.
А помощь требовалась немалая. И не только в организации партийно-политической работы. Как оказалось, войска армии более чем на две трети были укомплектованы бойцами, призванными из запаса. Следовало в короткий срок наладить их боевую подготовку. Многие части и соединения но были еще обеспечены зимним обмундированием и обувью, а морозы в те дни уже достигали 25–30 градусов. Во многих полках ощущался острый недостаток в автотранспорте, не было должным образом налажено снабжение печеным хлебом.
Разумеется, все эти и другие недостатки по мере возможности устранялись на местах соответствующими отделами и службами. Но решение некоторых вопросов им было просто не по силам. И вот тут нельзя не вспомнить добрым словом начальника тыла армии генерал-майора Дмитрия Ивановича Андреева, который в сложных условиях того времени проявлял исключительную работоспособность, энергию в разрешении насущных вопросов снабжения армии всем необходимым.
Огромное внимание сколачиванию частей, укреплению их боеготовности уделял лично командующий армией. Политорганы, партийные организации, в свою очередь, оказывали в этом отношении командирам деловую, конкретную помощь.
Кстати, партийная и комсомольская прослойка в большинстве вошедших в состав армии соединений и частей была довольно высокой, достигая в некоторых бригадах 30–40 процентов общей численности личного состава. Так, например, в одной из них — 50-й стрелковой — насчитывалось 693 коммуниста и 826 комсомольцев. Здесь в каждой роте имелись полнокровные парторганизации. Тогда же из Москвы в армию дополнительно прибыло две тысячи политбойцов, имевших достаточно высокую общеобразовательную и политическую подготовку. Впоследствии, в ходе боев, именно за счет коммунистов-москвичей у нас постоянно пополнялись кадры политруков рот, парторгов подразделений.