Телефонный звонок нарушил тишину в кабинете. Косачев взял трубку. На проводе была Москва.
— Здравствуйте, Павел Михайлович, — сказал в трубку Косачев. — Докладываем: завод готов начинать серийную сварку двухшовных труб. Опытный этап закончился успешно.
— А что думает Пронин? — спросил министр.
— Полностью согласен со мной. Он здесь, сидит рядом.
— В таком случае, сегодня же вылетайте с Прониным в Москву, — сказал министр. — Вместе доложим в ЦК, направим к вам правительственную комиссию.
Косачев переглянулся с Прониным, сказал министру:
— Разрешите мне остаться на заводе, Павел Михайлович. Пронин доложит один, он полностью в курсе, у нас никаких разногласий. Нельзя ни на минуту охлаждать коллектив, я должен быть здесь.
— Я не возражаю. Пронин согласен ехать один? Сможет доказать?
Косачев повернулся к Пронину:
— Я думаю, вполне сможет. Поедешь без меня, Иван Николаевич?
— Если ты так считаешь.
Косачев энергично кивнул головой.
— Я согласен приехать, Павел Михайлович, — подтвердил Пронин в телефон. — У нас с Сергеем Тарасовичем полный контакт.
— Хорошо, — ответил министр. — Жду вас в Москве. До свидания!
Пронин положил трубку. Помолчали.
— Давай действуй, Иван Николаевич, — подбодрил Пронина Косачев. — Смелее натягивай вожжи.
Пронин смущенно взглянул в лицо Косачеву:
— По правде, неловко мне без тебя, Сергей Тарасович. Все же твоя работа.
— Сочтемся славою, — просто сказал Косачев. — У меня к тебе маленькая просьба: возьми посылочку для внука. Давно обещаю ему нашу уральскую белочку. Живую.
В кабинет неожиданно ворвались Водников и Поспелов. Главный инженер буквально задыхался от потрясения.
— Слыхали, товарищи? Беда!
— Несчастье! — крикнул в тон Водникову растерянный Поспелов.
— Что такое? — спросил Косачев.
— Трубы лопнули! И как раз наши. Колоссальный взрыв!
— Да говорите вы толком. Когда лопнули? Где?
— На трассе. После моего отъезда. Вот телеграмма. Слава богу, без жертв.
Косачев выхватил из рук Водникова телеграмму, быстро прочитал, смял в кулаке.
— Не может это быть! Чепуха!
— Не может быть, — убежденно повторил косачевские слова Поспелов.
В кабинет вошел Уломов.
— Слыхал? — спросил Косачев. — Этого не может быть!
— А как же телеграмма? — сказал Уломов.
— Не разобрались, паникеры, — протянул Косачев телеграмму Пронину.
Пронин взял измятый листок, разгладил, внимательно прочел.
— Верю — не верю. Перед нами факты. Ты извини, Сергей Тарасович, мы обязаны доложить министру и товарищу Коломенскому.
— Да не может этого быть! Я абсолютно уверен в расчетах, — упрямо твердил Косачев.
— Я говорил, — пробормотал Водников.
— Надо действовать, а не гадать, Сергей Тарасович. Звони еще раз министру и Коломенскому, сам объясни, — сказал Пронин.
— Нет уж, звони ты! И разбирайся объективно! Разбирайся! А я немедленно вылетаю на трассу. Собственными глазами должен увидеть. И вы со мной, — приказал он Водникову и Поспелову.
— И я, — сказал Уломов.
— И возьмите сварщиков. Обязательно Николая Шкуратова, у него точный глаз и твердая рука.
— И я полечу, — сказал Пронин.
— Нет уж, ты звони, расследуй. И вообще, мне не на кого завод оставлять, уполномоченный! — Косачеву было обидно, что Пронин не поверил в прочность его труб, он резко бросил с порога: — Паникеры! Ты пойми, Иван Николаевич, тут что-то не так. Мы же учли прошлогодний урок. Теперь совсем другие трубы. Не могут они лопаться!
4
Летчик опустился на ближнем участке трассы, где накануне произошел взрыв. Косачев, Водников, Поспелов и Уломов спрыгнули на скалистый грунт, за ними высадились Николай Шкуратов, Федор Гусаров, Степан Аринушкин и еще несколько сварщиков.
Навстречу прибывшим подошли местные начальники и среди них — Салгиров, который присутствовал на совещании в ЦК, когда обсуждалось предложение Косачева. Поздоровались, молча пожимая руки другу другу.
— Что случилось? — сурово спросил Косачев.
— Рвануло так, что не дай бог. Трубы не выдержали.
— Наши?
— Ясно, что ваши, — подтвердил Салгиров. — Как раз у выхода из газового коллектора, где максимальное давление.
— По швам?
— Что?
— По швам, говорю, лопнули трубы?
— Сам черт не разберет, как это вышло, — сказал спутник Салгирова молодой инженер Антонов. — Есть заключение комиссии. Опытные эксперты, объективные факты.