— А теперь подарки! Завалим его, народ! — Вильямса отпустили, и тот упал на пол, прямо на подушку, отлевитированную кем-то с дивана, и на его голову посыпались свертки, в прямом смысле заваливая его. Впрочем, Колин был уверен, что большая часть из них — пустышки, наколдованные исключительно для эффектности. Последним подарком, который он поймал на лету, был длинный конверт, на котором кривым почерком Гойла были выведены слова поздравления. Из конверта торчало три билета на концерт «Паст тенсис», любимой группы Колина, и тот закричал, бросаясь на друга и сбивая его с ног.
— Чувак, где ты достал их? Все билеты раскуплены!
— Как видишь, не все, — самодовольно ухмыльнулся Винсент. — Пришлось постараться, но ты только посмотри, целых три билета в танцевальную зону!
Вокруг загудели, и тут же посыпались вопросы о том, кого именинник возьмет с собой. Колин ухмыльнулся, и громко, перекрывая гул, заявил:
— Ну конечно Вин, а еще мама. Она обожает их!
— Мама? — с сомнением скривилась девочка курсом старше, и Гойл в ответ скорчил мордочку.
— Ты просто не гостила у него летом, поверь, миссис Вильямс — это очень круто! Она нас просто в чистую сделала в карты, помнишь, чувак?
— Ага, — гордо протянул Колин, — мама может! Она у меня потрясающая!
Он никогда не стеснялся своей привязанности к матери, и гордился тем, что его сверстники, которые были с ней знакомы, считали ее классной, потому что, по его мнению, так оно и было.
***
Винсент завопил, запрокинув голову, и темно-синее небо приняло этот крик счастья, как принимало и прочие восторженные крики толпы. На сцену вышли музыканты, и Колин вцепился в руку матери, проталкиваясь ближе к возвышению, активно работая свободным локтем, освобождая дорогу. Вин снова завопил, и, подхватив маму друга под другую руку, тоже стал пробиваться вперед. Прохладный воздух холодил разгорячённые щеки, и, когда все трое оказались у самой сцены, Гойл внезапно ухватил Гермиону, заставляя ее закружиться вокруг своей оси. Колин расхохотался:
— Эй, ты, это моя спутница, отвали! — мама тоже звонко, словно девчонка, рассмеялась, и, сложив руки рупором, вместе с многотысячной толпой закричала в унисон с музыкантами припев глупой песни, не переставая улыбаться. Солист, взгляд которого скользил по толпе, остановился на ней, и вдруг он хитро подмигнул. Винсент толкнул в бок друга, словно призывая его в свидетели, что ему это не показалось.
Непослушные длинные волосы мамы лезли в лицо, но Колин все равно крепко обнял ее со спины, клядя голову на плечо, когда под конец концерта басист ударил по струнам, а солист затянул песню «Герои», одну из немногих лиричных песен в концертном репертуаре музыкантов. Гермиона положила руку поверх руки сына, и только тут юноша осознал, насколько его мама была маленькой. Он был сильно выше ее, шире в плечах, и сейчас она казалась ему его ровесницей, возможно, младшей сестрой, которая пошла с ним и его лучшим другом на концерт его любимой группы. Наверное, в этот момент что-то и поменялось в сознания парня, потому что он, глядя, как мама раскачивается в такт музыке, почувствовал себя гораздо старше ее.
Ночью, когда они шли вдоль набережной, Колин совершенно не стеснялся, как это бывало раньше, держать мать под руку, и Винсент, улыбаясь и держа руки в карманах, шагал рядом, рассматривая далекие звезды.
— Миссис Вильямс, вы знаете, вы самая крутая ведьма, с которой я знаком, — просто признался он, продолжая улыбаться. Женщина залилась краской, смущаясь. — И вообще, я бы никогда не сказал, что вы — мама этого оболтуса, вы прекрасно выглядите!
— Хитрый лис, неужели ты ухаживаешь за моей мамочкой? — Гойл со смехом легко увернулся от оплеухи друга, и Гермиона закрыла глаза, посмеиваясь над бегающими вокруг друг за другом детьми.
***
— Мистер Гойл, я так рад вас видеть! — последний месяц лета перед пятым курсом Колин проводил в доме друга, и мистер Грегори, который всегда сам встречал гостей, добродушно потрепал мальчишку по макушке, принимая из его рук сумку.
— Рад тебя видеть, Колин. И тебя, сынок! Как прошел ваш концерт? Я читал в газетах, что это было феерично!
— Да! — Винсент просочился мимо тучного отца, выбегая на дорожку впереди, и продолжая идти спиной вперед. — Знаешь, па, у Колина просто потрясная мама! Клянусь, будь она лет на пять младше, и я бы точно начал ухаживать за ней!
— Извращенец! — притворно возмутился Вильямс, однако не выдержал и расплылся в довольной улыбке. — Но да, мама у меня классная, это да! Она танцевала на концерте круче, чем мы, правда?
— Ага! А подпевала как! Кажется, у нее вторая юность наступила, я не знаю, я никогда не видел никого взрослого, кто так может!
— У нее вторая юность с момента развода, — усмехнулся Колин. — Пока она была с отцом, она не была такой свободной. На самом деле я рад, что мама его выгнала, не могу сказать, что скучаю по его физиономии, а маме больше не нужно изображать огромную любовь к нему. Отец это всегда требовал, это отвратительно, как по мне. Да, хорошо, что мама его выгнала.
— И она до сих пор не замужем? — мистер Гойл распахнул шире входную дверь, пропуская подростков внутрь. — У нее, должно быть, от поклонников отбоя нет, если она такая удивительная, как вы расписываете.
— Ну, — парни переглянулись, — вчера после концерта к ней подходил солист, хотел взять автограф.
— А она?
— Сказала, что не заинтересована в нем как в мужчине, только как в музыканте, — парни снова переглянулись, и расхохотались, вспоминая ошарашенное лицо суперзвезды, когда его отвергли.
— Да ладно! Вы, наверное, шутите, — мистер Гойл лукаво посмотрел на сына, и тот смутился под его взглядом.
***
На пятом курсе у Колина появилась подружка, красивая и веселая девочка с Пуффендуя, которая смешно морщила носик и обожала инди-музыку. Винсент игриво двигал бровями, дразня приятеля, и тот обиженно пихал его в бок, заставляя заткнуться.
— Не понимаю, Гойл, почему же ты не заведешь себе девушку? — однажды спросила Моника, когда они сидели втроем на траве у Черного Озера.
— Понимаешь, солнышко, — драматично заявил Вин, прикладывая руку к груди, — на самом деле я влюблен в Колина…
И Колин, и Моника поперхнулись, а после с воплями и визгами столкнули гриффиндорца в озеро.
— Придурок! — с напускной сердитостью проворчал Вильямс, палочкой высушивая свою рубашку, которая была насквозь мокрой от брызг. — Врет он все, Ника, он на самом деле в мою маму влюблен, да?
— О, ты раскусил меня, чувак! — Винсент стряхивал со слишком сильно отросших волос капли воды. — Каждую ночь ее во сне вижу.
— Фу, это омерзительно, Гойл! Она моя мама! — Колин снова толкнул друга, и тот плашмя упал в воду, тут же выныривая, отплевываясь.
— Ага, а то, что ты влюблен в Гарри Поттера, но прикрываешься невинной девушкой, это не омерзительно! — все трое расхохотались, а солнце светило ярко-ярко. И хотелось улыбаться.
***
Летом следующего года Моника и Колин ездили в Италию, и вернулся юноша только в августе, загоревший и еще более вытянувшийся и выросший в плечах, и тут же бросившись домой, ужасно соскучившись по маме. Стоило ей открыть дверь их дома, как он налетел на нее, обнимая, и снова осознал, насколько она была меньше его. Мама едва доставала ему до плеча.