— Я не знаю…
— Вы продаёте им девственниц целыми кучами! Как это ты не знаешь⁈
— Они используют посредников, к которым не подкопаешься. Что вам ещё надо? — Заныл купец.
— Сейчас торги идут, там есть кто из сектантов? — Пытаю дальше под шум разрастающегося в коридоре боя.
— Всегда есть, — выдал. — Но их сложно вычислить. Зря ты ввязываешься в это дело, юноша. Кем бы ты ни был, нападение тебе с рук не… ой! Ой! Ой!
— Это всего лишь палец, — шиплю на него, изламывая хилую лапку. — Когда продают самых лучших?
— В конце торгов, всегда в конце, — блеет и начинает канючить. — Отпустите меня, Драконом заклинаю.
— Послушай, старый петух, — шиплю ему прямо в трясущееся ухо. — Я категорически не одобряю рабство. Но равнять вашу Тирсу с песком пока не буду. Некогда. Если за нами помчит городская стража по твоей жалобе, я к тебе домой приду. Ты понял, урод⁈
— Д… да, господин.
Минуя около пятнадцати вырубленных голыми руками охранников и обходя лужи с ледышками, вышел на улицу. Попутно встречают в холле с вопросительными взглядами все три девушки, заведённые и злые, готовые расхреначить всё здание. Даже суккубка оклемалась, чёлку рыжую со лба сдувает.
— Лучшая команда в мире, пошли на торги, — скомандовал, поднимая зонтик.
Вернулись на площадь, нагло распихивая купцов и их телохранителей, протиснулись прямо к демонстрационной сцене.
В ответ возмущаются, но в драку не лезут, потому что за мной ещё три очаровательные госпожи идут. На девиц моих все кому не лень засматриваются. Дрочите!
Над площадью навес от солнца хороший, поэтому зонтики мы убрали, иначе бы хлебала расцарапали ими, как здравия желаю.
— Крис, у нас всё не по плану, — шепчет в ухо встревоженная Ольви, когда выхожу вперед довольный.
— Нормально всё, — отвечаю спокойно. — Думаю, быстрее вопросы решим. Присматривайтесь к странным покупателям.
Нелли решительно кивает. А вот суккубка шипит в ухо:
— При таком раскладе у нас одна попытка. Считай, мы засветились.
— Посмотрим, — бурчу, и внимание приковывает очередной «лот» на сцене.
Только что продали с молотка сразу целую группу матёрых невольников. И теперь на «сцену» выходит три женщины без одежды примерно от тридцати лет отроду. Ведущий рассказывает о каждой, что они умеют, какие они хорошие служанки и массажистки. Каждую просят покрутиться. Хозяин их тоже на сцене, хлопает по бёдрам, как лошадей, те смотрят доверчиво и с любовью.
Женщины уже пошарпанные, не первой свежести, лобки волосатые, подмышки тоже. Интересно смотреть и больно одновременно. Раскупают их по одной за пять минут. Практически за копейки, за пятьдесят таланов каждая ушла. Моя шуба дороже стоит.
За час ни одной молоденькой. Опытных рабынь гоняют туда — сюда. Начинаю привыкать и не реагировать, когда за сиськи ту или иную милфу дёргают, а она лишь улыбается. Посматриваю по сторонам, не исключая, что сюда может всё же нагрянуть стража по нашу душу. Но, похоже, купец перепугался не на шутку. Возможно, они не думали, что мы настолько наглые, что здесь останемся.
Мои подружки, не стали около меня тереться, разошлись, затерявшись в толпе.
В какой — то момент купцы загалдели сильнее, когда объявили о том, что «Красный кнут» снял свой товар. Похоже, мы им всё сорвали. Ладно.
Минут десять ничего не происходило. За кулисами там что — то решали. А затем выгнали очередную партию невольниц, связанных в одну верёвку. Сразу пять молодых девушек с фиолетовыми волосами! Они ж точно из рода моей няньки Мии!
Перепуганные, заплаканные, в мокрых лохмотьях, волосы у всех прилипшие, будто их из шланга поливали, чтоб умыть. Видимо, так и было.
Первых двух объявили девственницами. И со всех цинично содрали лохмотья, демонстрируя тугие сиси и фиолетовые волосы на лобках. Девушек жалко, но что я сделаю? У купцов дощечки с номерками, которые поднимают. Они регистрировались перед аукционом, а я так пришёл.
Остановить время и освободить всех? А куда их деть? А куда они побегут? Даже если телепортирую на Утёс, что подумают наблюдающие за ними сектанты? Нет… это мимолётные терзания.
Такова их судьба. Знаю, что некоторых всё же спасу от сектантов, но прежде им придётся приманкой побыть.
Задницами рабынь повернули, одна повалилась, когда грязные лапы за попу стали щупать, ещё двух за собой потянула. Вышел дядька злой с кнутом и прямо по кому попало хлестнул! Завизжали рабыни, заревели. Одного удара хватило, чтобы две свою подругу по несчастью поняли на ноги. В толпе купцов охи и вздохи. Вижу, как у некоторых стариков глаза горят.