Но для умаления апостольского Предания Церкви не хватит человеческих сил, поэтому оставался один выход: отождествить хилиазм еретиков с церковным учением, изложенным св. Иринеем, о «временах Царства». В отпавшей от Православия западной половине Церкви ошибочное мнение без труда взяло верх, поскольку отпадение — это, в первую очередь, и есть отход от Предания Церкви. В наше время мы наблюдаем ту же самую тенденцию: почти нет упоминаний о том, что учение о «первом воскресении» св. Ириней узнал из Священного Предания Церкви, из уст мужей Апостольских.
II.2. Ключарь Апокалипсиса
Думается, не будет преувеличением утверждение, что без авторитета святого отца Иринея Лионского Апокалипсис не вошел бы в корпус канонических книг Нового Завета. Известно, с каким трудом Откровение завоевывало себе место в Священном Писании. Весьма сомнительно, что Апокалипсису для утверждения в корпусе новозаветных книг хватило бы лишь решимости Запада Церкви: Востоку Церкви нужен был свидетель, достоинство которого не могло быть оспорено. Таким свидетелем стал св. Ириней Лионский.
Известный православный патролог Николай Иванович Сагарда так писал о значении святого епископа Лионского для Церкви: «…Как богослов св. Ириней превосходит всех предшествовавших ему писателей послеапостольского времени в яркости и отчетливости мыслей и в ясности изложения. Ему дано было овладеть сокровищем христианского знания в его чистом виде и постигнуть его в живой связи как "тело истины". Он первый представил цельное воззрение на отношение между Богом и миром, раскрытое из собственных принципов христианской веры, и установил основные начала церковного богословия, которые в существенном остаются неизменными на все последующие времена. Изложенное в его произведениях учение и сообщаемые здесь сведения, — продолжает Сагарда, — получают особенно важное значение ввиду чрезвычайно характерных и исключительных особенностей его личных отношений и обстоятельств его жизни: он — последний ученик непосредственных учеников Господа; в Малой Азии через св. Поликарпа и других пресвитеров, учеников апостолов, он слышит живой апостольский голос и воспринимает дух апостольского учения; как пресвитер и епископ на противоположном конце христианского мира — в Лионе — он связывает Восток и Запад; он вступает в личное и письменное общение со многими Церквами и, в особенности, с римской Церковью; от начала до конца своего общественного служения он принимает самое деятельное участие в жизни вселенской Церкви. Трудно представить более благоприятные условия для того, чтобы узнать истину относительно веры Церкви, и потому св. Ириней является классическим свидетелем о церковном учении, церковном Предании и церковной организации не только в малоазийских и гальских Церквах, но и во всех Церквах тогдашнего христианского мира, и не только для своего времени, но и для всего предшествовавшего периода, до самых апостолов; а в этом свидетельстве, по современному нам научному положению вопроса, самым существенным является то, что вселенская Церковь и в конце II в. осталась принципиально апостольской Церковью, сохранила в неповрежденности апостольское Предание, была носительницей апостольского учения и изъясняла его с апостольским авторитетом»53, — заключает Сагарда.
Отвечая на вопрос, «в какой мере авторитет отцов должен быть признан обязательным для христиан», Сагарда пишет: «Отцов Церкви можно рассматривать или отдельно каждого или всех вместе; в том и другом случае необходимо принимать во внимание частнейшие, но весьма важные соображения. Иногда мы видим, что отдельный отец Церкви на вопросы, поставленные его любознательным и проницательным умом, дает робкие, мало уверенные ответы. Таких решений, конечно, нельзя приравнивать к ясным и твердым суждениям, которые вытекают из всего учения этого же отца. Но и в последнем случае, когда язык отца представляет ни неуверенности, ни возможных при ней вариаций, необходимо исследовать вопрос, на который простирается его утверждение, мотивы, на которых это утверждение основывается. Если отец высказывает то, чему он учит, как слово Спасителя, как Откровенное учение, дошедшее до него путем непрерывного предания; если он говорит: «мы веруем», «исповедуем, «мы научены», «апостолы предали», «Церковь соблюдает»; если, наконец, мы не имеем никаких основательных данных сомневаться в правдивости этого утверждения, — то мы должны смотреть на него как на свидетеля, и его свидетельство, даже рассматриваемое отдельно, имеет высокое значение; сила этого свидетельства тем больше, — отмечает Сагарда, — чем ближе этот отец стоит к источнику апостольского Предания, чем определеннее он указывает и защищает в каком-нибудь положении учение Христа и апостолов или общий голос всех верующих или всех Церквей, иногда в противоположность к новшествам еретиков, следовательно, на основании специального исследования вопроса. Если же оказывается, что отец формулирует свое собственное мнение, — продолжает патролог, — излагает, как он сам понимает тот или иной догмат, словом, раскрывает свое личное богословие, тогда воззрения этого отца имеют силу постольку, поскольку убедительна его аргументация. Он — апологет, богослов, мыслитель, но не свидетель. В этом отношении бóльшим авторитетом, бесспорно, обладают те отцы, — замечает Сагарда, — которые в свое время выделялись из ряда других святостью и образованностью, были знакомы или переписывались со многими православными епископами, путешествовали по разным странам христианского мира, собирали сведения об учении и практике в разных Церквах и, следовательно, могли знать то учение, которое неизменно соблюдалось в Церкви вселенской как истинное апостольское Предание; наконец, были вождями при защите православного учения против появившихся еретиков, почему и пользовались у современников уважением и славой»54, — заключает свою мысль Николай Иванович Сагарда. Именно в качестве свидетеля и выступает по Отношению к Апокалипсису св. Ириней Лионский, которого называют «устами Поликарпа»55 — ученика Апостола Иоанна Богослова. Как раз здесь «непрерывное предание» воцерковляет Откровение, потому что «…об Апокалипсисе… главное русло церковного предания: Апостол Иоанн — Поликарп — Ириней»56.
53
Сагарда Н.И. Лекции по патрологии I–IV века. Издательский Совет Русской Православной Церкви. 2004. С. 403–404.