Валентин Тернавцев замечает, что в «Никео-Цареградском символе нет отрицания Града Божия на земле, а есть лишь умолчание о нем». В связи с этим обращает на себя внимание то, что в Символе Веры между «паки грядущего со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца» и заключительным членом «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века» находятся еще три: «И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном споклоняема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедаю едино крещение во оставление грехов». Нет сомнения, что это разведение предложений о Царствии и чаянии «воскресения мертвых и жизни будущаго века» не случайно. «День суда» начинается с суда над зверем и лжепророком, которые «живые брошены в озеро огненное, горящее серою» (Откр. 19:20). В заключительную «минуту» «дня суда» происходит всеобщее воскресение и страшный суд над воскресшими мертвецами. И далее — для одних геенна огненная, а для других — «жизнь будущаго века». Но с момента Второго Пришествия Христа — «Егоже Царствию не будет конца», и переход к «жизни будущаго века» это, уже начавшееся, вечное Царство Христа не прерывает.
Здесь нужно заметить, что Валентин Тернавцев не видит Самого Христа в брани со зверем и лжепророком: он развивает тему «Чада» как «рожденного Церковию Всечеловеческого Лика». Это довольно смелый подход к решению вопросу «тысячелетнего Царства» как «теократии, осуществляющей антропологическую тайну христианства» посредством «Властелина-Праведника». Валентин Тернавцев в подтверждение своей мысли о «Властелине-Праведнике» ссылается на стихи из послания к Ангелу Фиатирской Церкви: «Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, и будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего; и дам ему звезду утреннюю». В одном месте «звезду утреннюю» Тернавцев толкует как «дар пророчества», в другом как «утренняю звезду Града Божия, т. е. святую Политию». Однако, как представляется, гораздо более оснований полагать, что слова «дам ему звезду утреннюю» говорят о Втором Пришествии Христа, о том, что Ангел Фиатирской первым увидит Его. Во всяком случае, Христос прямо называет Себя «звездой утренней»: «Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (Откр. 22:16).
Валентин Тернавцев употребляет «соловьевский» термин «теократия», содержание которого довольно размыто. Применительно к святоотеческому «хилиазму» предпочтительнее, как представляется, термин «Христократия», то есть «власть Христа», которая есть и «агиократия», усиленная воскресшими мучениками, то есть «мартирокартией», чему подтверждение находим в Писании (Дан. 7:21–22; Откр. 20:4).
Тернавцев верно замечает, «что проблема человеческой природы Христа и проблема эсхатологическая подвигами Вселенских Соборов IV–VIII веков не только не были разъяснены, но даже не были и поставлены», но здесь он явно стушевался и никак не может увидеть Христа за «Чадом мужска пола», за Ангелом Фиатирской Церкви163. Явление Христа со славой, после того, как «все земные царства… потрясаемые сильнейшими социальными катастрофами, падут», то есть вослед «всеобщей смерти социальной», вне всякого сомнения, приведет Церковь воинствующую в невероятное воодушевление и оживление, что с ужасом будут наблюдать и враги Христа. И именно чрез это оживление они увидят Христа. Мир в то время будет видеть лишь человеческую природу Христа, поскольку от лица Божия, то есть от Его божественной природы в конце времен, перед всеобщим воскресением, «бежало небо и земля, и не нашлось им места» (Откр. 20:11). Недопонимание этого момента, как представляется, не позволило Тернавцеву четко, а не прикровенно, видеть Второе Пришествие Иисуса Христа во «времена Царства», и Его явление на брак (Откр. 19:7).
163
«…Ангел церкви есть олицетворение реальной духовно-нравственной силы, проявляющей свою деятельность в истории церкви, или самая эта сила, человекообразно представляемая». — Жданов А. Откровение Господа о семи Азийских церквах (Опыт изъяснения первых трех глав Апокалипсиса). М.: Типография А. И. Снегиревой. 1891 г. С. 112.