– Да у кого они остались-то, приятные воспоминания, – наконец пришла мне на помощь Нина. – Я лично помню только, что школа – отстой.
Я посмотрела на нее с благодарностью, а она едва заметно подмигнула мне в ответ.
– Так в чем тогда секрет долголетия вашей дружбы? – не унимался Том. – Как вам удается ее поддерживать?
Я смерила его откровенно неприязненным взглядом. Ну чего прицепился? И не одернуть его никак, не рискуя выставить себя полной идиоткой…
– Сама удивляюсь, – ответила я с вымученной улыбкой. – Просто нам везет, наверное.
– А муж или партнер у тебя есть? – спросила Мелани.
– Ни того, ни другого, даже лабрадудля нет.
Это должно было прозвучать как шутка, и все действительно засмеялись, но без особого энтузиазма и с явной жалостью. Я передала эстафету Фло, желая поскорее выйти из центра внимания.
Фло же была счастлива поговорить о своей дружбе с Клэр.
– Мы познакомились в университете. Обе поступили на историю искусств и попали в одно общежитие. Я зашла в общую комнату и увидела ее. Она смотрела сериал «Жители Ист-Энда» и грызла прядь волос – ну, знаете, эта ее милая привычка намотать локон на палец и его покусывать. Такая прелесть!
Я попыталась вспомнить, водилась ли за Клэр в школе такая «милая привычка», но ничего на ум не шло. Хотя нет, в памяти возникла картинка: Клэр сидит в кафе возле школы и рассеянно наматывает на палец кончик косы. Может, она его и грызла, не помню уже…
– На ней было голубое платье – она и сейчас в него влезает, представляете? Я лично после универа поправилась килограмм на шесть! Ну, короче, я сказала «привет», а она мне: «Ух ты, красивый шарф». И с тех пор мы лучшие подруги. Я… В общем, она такая классная! Всегда меня вдохновляет, поддерживает… Немногие могут, как она… – Фло осеклась, и я с ужасом заметила, что у нее увлажнились глаза. – Ладно, проехали… Она моя каменная стена, и я для нее на все готова. Вот на все. И я очень хочу сделать для нее идеальный девичник. Чтобы прошло как по маслу. Для меня это безумно важно. Это как… короче, как последнее, что я могу для нее сделать, понимаете?
И все это со слезами и с таким искренним пылом… Я даже слегка испугалась и, покосившись на остальных, поняла, что не одна такая. На лице у Тома была оторопь, а Нина вскинула брови так высоко, что они скрылись под челкой. Одна Мелани сохранила безмятежный вид – словно такой накал эмоций по отношению к подружке был для нее в порядке вещей.
– Ну… она просто замуж выходит, не в тюрьму садится, – сухо заметила Нина.
Фло либо не услышала, либо намеренно пропустила слова мимо ушей. Она откашлялась и утерла глаза.
– Извините. Господи, вот я сентиментальная рохля…
– Э-э… а чем ты по жизни занимаешься? – вежливо спросил Том, и тут до меня дошло, что Фло говорила только про Клэр и почти ничего не рассказала о себе.
– Ой, ну я… – Фло потупилась. – То тем, то этим… После универа я не сразу начала работать. У меня был тяжелый период. Клэр такая милая, так меня тогда поддержала. Когда я… Ну, не важно. Я к тому, что она… она самая лучшая подруга на свете, о такой можно только мечтать. Господи, что-то я совсем нюни распустила! – Она высморкалась и встала. – Кому еще чаю?
Чаю больше никто не хотел. Фло забрала поднос и ушла на кухню. Мелани снова посмотрела на телефон, проверяя сигнал.
– Очень странно, – произнесла Нина без всякого выражения.
– Что? – рассеянно спросила Мелани, отрываясь от экрана.
– Я про Фло и этот ее в кавычках идеальный девичник. Вам не кажется, что это немного… че-ресчур?
– А… – Мелани бросила взгляд в сторону кухни и понизила голос. – Знаете, может, с моей стороны и нехорошо об этом распространяться, но я не вижу смысла скрывать. На третьем году в универе у Фло было что-то вроде нервного срыва. Она забрала документы до выпускных экзаменов и, насколько мне известно, так и не закончила учебу. В общем, поэтому ей немного сложно все это обсуждать.
– Э-э… ну ладно, – только и ответила Нина.
Но я знала, что она думает: странно вовсе не то, что Фло не захотела вдаваться в подробности своей жизни после универа – в этом как раз никто не увидел ничего особенного. Странно звучало все ос-тальное.
Глава 5
Яхочу спать, но мне светят фонариком в глаза. Меня обследуют, проверяют, сканируют, снимают мою окровавленную одежду. Что случилось? Что я сделала?
Меня везут по длинным коридорам с приглушенным на ночь светом. За стеклянными дверьми палат спят пациенты. Некоторые просыпаются от шума каталки, и по их потрясенным лицам я вижу, что выгляжу жутко. От меня отворачиваются с ужасом и жалостью.