Последнее предложение чародею явно понравилось больше – стоило мне приблизиться к его дому, как оказалось, что вдоль ограды уже маячит знакомая долговязая фигура, укрытая пологом невидимости.
Это и понятно – дело-то у нас деликатное, а княжеский маг – фигура очень заметная. Одна его внешность чего стоит: высокий, жилистый, с длинной седой бородой, крупным носом и цепкими серыми глазами. Как нарядится в свою форменную мантию – вылитый звездочет из древних легенд.
Я с невозмутимым лицом прошла вдоль забора, а потом ловко скользнула под магический полог.
- Здоров будь, Иван Никифорович.
- И тебе здравствовать, Гликерия Афанасьевна, - улыбнулся старик. – Спасибо, что откликнулась на мой зов.
- Было б за что. Рассказывай, что стряслось-то?
- Может, прежде в гости зайдешь? Чайку выпьем, варенья свежего попробуем? Негоже на пороге дела обсуждать.
- Не серчай, Иван Никифорович, а только рассиживаться мне у тебя некогда, - покачала я головой. – Сам понимаешь, забот и хлопот мало никогда не бывает.
- Понимаю, - кивнул головой волшебник. – Тогда пошли потихоньку к дому нашего пациента, а я тебе по дороге все и расскажу.
- Так будет лучше всего.
Не снимая полога мы неспеша пошли вперед вдоль городских построек. Сразу же стало понятно – Никифорович ведет меня в самый богатый район Одрина, туда, где располагались столичные дома знатных вельмож.
- А случилось у нас вот что, - начал рассказывать старый чародей. – Проклятый наш – сынок второго княжьего советника. Парень он, в целом, неплохой, умом тоже, вроде бы, не обделен, однако избалован до нельзя, сызмальства привык, что все его капризы тот час же исполняются. Один он у отца с матерью, залюбили они его – страсть. Детина он теперь взрослый, а своевольный и озорной. То в карты в пух и прах проиграется, то забавы ради в окно к какой-нибудь девице средь бела дня влезет, то дебош в трактире устроит. А тут на днях перебрал с дружками хмельного вина, да и пошел приключения на свою голову искать.
- Я так понимаю, приключение он себе нашел.
- Нашел, - фыркнул Иван Никифорович. – Тут неподалеку, на углу у рыночной площади, есть кондитерская лавка. Хорошая такая лавка, пирожные там бесподобные, а пироги с капустой и вовсе объедение. Прислуживает в этой лавке девица одна, круглая сиротка. Полы моет, товар по полкам раскладывает, заказы по адресам разносит. Никого у нее нет, только бабка престарелая.
- Я угадаю, - со вздохом сказала чародею. – Эта девушка попалась нашему золотому мальчику на пути, и он над нею надругался. Верно?
- Верно, - грустно кивнул маг.
- Один или с приятелями?
- Один. Бабка бедняжки этой пришла было к его отцу жаловаться, а тот ее со двора прогнал. А на следующий день сын его на четвереньки встал и волком завыл.
Что ж, по делу и награда.
- Со старухой вельможа еще раз разговаривал?
- Нет, - качал головой Иван Никифорович. – Он, Гликерия Афанасьевна, про нее и не вспомнил. Были у его сына другие недоброжелатели, которые тоже могли проклятие наслать – проказы барчука многим поперек горла стояли. Это только я знаю, что заклятие бабка изнасилованной служанки наложила. Разум у парня прежний остался, воспоминания, опять же, очень яркими оказались. Так что сложить один и один было совсем не сложно. Вот только кроме тебя, матушка, я об этом никому не сказал. И говорить не буду.
Правильно, иначе этот второй советник и старуху, и внучку ее со свету сживет, а ведь они в данном деле – сторона как раз пострадавшая. К тому же, сама ведьма вряд ли сможет снять свое же проклятие. Наверняка она накладывала его в сердцах, а значит действовала в полную силу.
- И что, проклятие такое сильное, что ты сам снять его не можешь?
- В принципе, могу, - ответил колдун. – Но, во-первых, не вижу необходимости делать это так скоро. Пусть великовозрастный оболтус осознает, что за свои поступки нужно платить. Во-вторых, не знаю, как обстряпать дело так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Сиротку поруганную очень жаль, хочется, чтобы эта грязная история закончилась справедливо. И барчука в таком состоянии оставлять нельзя, чай, не дурачок он деревенский, а наследник влиятельного рода, который, не последнюю роль при княжеском дворе играет. Так что парня нужно не только в человеческий облик привести, но и с сознанием поиграть, чтобы жертве его худо не стало, когда к нему способность говорить вернется. А я, Гликерия Афанасьевна, в тонкие материи вторгаться боюсь, чтоб ненароком не навредить. Да и с родителями воспитательную работу требуется провести. Им, конечно, неоднократно говорили, что сыну их требуется мозги хорошенько вправить, да толку от этого не было никакого.