— Вам плохо? — раздался со стороны выразительный голос с приятной интонацией.
Я подняла голову и посмотрела на милую шатенку. Строгий костюм синего цвета, волосы собраны в пучок, аккуратные туфли-лодочки. Одна из работниц телекомпании, решила я.
— Принести воды? Или вызывать скорую?
Отрицательно махнула головой, поморщилась от резкого выстрела в висок, ожидая, что после этого девушка не послушается меня и побежит набирать заветные цифры. Все же она удивила меня своей спокойной улыбкой:
— Хорошо. Обойдемся без скорой. Сама не особо люблю врачей, но это естественная реакция человека на представителей этой профессии. Никогда не болеешь, а как только связываешься с врачами, то непременно какая-то болячка и найдется.
Она так быстро определила степень моего отвращения к упоминанию всего, что относится к медицине. Удивительно. На бессознательном уровне «просканировав» ее, определила для себя, что она комфортный, очень комфортный собеседник.
Девушка присела возле меня. Еще одна вещь, что расположила к ней — она не задумалась о том, что будет выглядеть глупо или что может испачкать свой стопроцентно дорогущий костюм. Ее это ни капли не волновало. В глазах светилось откровенное беспокойство за меня, и это заставило меня хлюпнуть носом.
Все мои подруги выразили притворное сожаление по поводу моей болезни и понемногу перестали со мной общаться, словно рак — это заразно. Однако одно только упоминание об этом заставляло их содрогаться. Звонки стали реже. Встречи чаще проходили без меня. Я узнавала о них случайно. Могла наткнуться в кафе, или одна из так называемых подруг проговаривалась.
Неважно. Меня они тоже не заботили. Я отпустила их легко. Поселившаяся в душе горечь не в счет. У меня была цель — выжить. И если выбранный путь окажется верным, то людские связи все равно оборвутся.
Однако сейчас, от проявленного участия со стороны совершенно постореннего человека мне захотелось заплакать. Я не позволяла себе этой слабости с того самого дня, и вдруг в уголках глаз стали собираться слезы.
— Прости, я…
— Лемони Сникет говорил: «Если хорошо и долго поплакать, почувствуешь себя лучше, даже если ситуация ничуть не изменилась».
— Это тот, кто написал цикл книг «Тридцать три несчастья»?
— Да, — девушка улыбнулась. — Читала?
— Смотрела фильм, — покаялась, но все же решила показать, что я не полная бездарность и блеснула своими знаниями: — А Чарльз Дарвин считал, что выработка слезы — это лишь бесполезный побочный эффект работы мышц, расположенных вокруг глаза.
— С Дарвином не поспоришь, — с насмешкой бросила она, и неожиданно я рассмеялась, утирая остатки все-таки непролитых слез.
— Особенно с его теориями эволюции.
— Вот бы он удивился существованию оборотней, — подбросила шутку девушка. — Тебя тоже привлекают они, как и остальных, поэтому хотела попасть на телеканал?
— Привлекают не то слово, которым бы я описала свое стремление, — тяжело вздохнула. — Честно признаться, до недавнего времени они меня пугали и я желала держаться от них как можно дальше.
Мне было так легко с ней говорить. Захотелось выплеснуть все, что я прятала в себе. Правду говорят, что незнакомцам легче открыться. Наверное, по этому принципу популярны психологи. Я даже задумалась, что, возможно, и мне стоит посетить представителя этой профессии, но одернула себя. У меня просто нет на это времени. Буквально нет.
— И что изменилось?
— То, что только оборотень сможет исцелить меня, — обреченно призналась.
Девушка замолчала, пристально меня рассматривая. Думает, что я вру или приукрашиваю? Предполагаю, что на моем лице было все написано яснее некуда. Ее взгляд заострился, а затем она неожиданно представилась:
— Кстати, меня зовут Линнет.
Глава 2
— Кто? — ошарашенно переспросила.
— Линнет, но можно просто Линн.
Судьба смилостивилась или так специфически смеялась надо мной, ведь я встретила не просто отзывчивую девушку, а супругу альфы стаи Южных холмов. Я не узнала ее, так как Линнет редко мелькала на экранах, предпочитая вести свою деятельность в тени. Однако мне довелось слышать о ней, когда собирала информацию о стаях.
Вторая насмешка — это то, что она оказалась психологом, поэтому и смогла распознать в моих глазах отчаяние.
— А ты?
— Агния Лалустен.