— Милиция! Что, б…. здесь происходит?
Не отпуская Сиплого, Максаков поднял голову. Знакомое лицо с дежурки 87–го.
— Максаков. Ответственный от руководства РУВД. Пособи. Это убийца в розыске.
Подошел второй милиционер, тоже знакомый.
— Здорово, Алексеич! Что стряслось?
Максаков чуть приподнялся и надавил на спину Сиплого коленом.
— Наручники дайте. Говорю же — злодей в розыске.
Стальные «браслеты» хрустнули на холоде. Сиплый молчал и не дергался. Максаков наконец встал. Сзади скопилась довольно большая пробка. Некоторые водители вылезли из машин и подошли поближе. Повсюду в морозном сыром воздухе клубились фонтанчики белого пара. У пешеходного перехода так же скопилась толпа зевак, в основном школьников. Ветер кидался в лицо снежной пылью.
— Поднимите его, — сказал он милиционерам, кивнув на распростертое тело.
Они выполнили указание.
Это был не Сиплый. Даже не очень похож. Слегка оглушенный незнакомый мужик не спорил, не вырывался, только недоуменно крутил головой.
Сержанты ждали указаний. Чтобы выиграть время Максаков поднялхле–тевшую шляпу и начал отряхивать с себя снег.
— Я просто дорогу переходил, — наконец выдавил из себя мужик. Голос у него был жалобный и испуганный.
Максаков наконец решил, что делать дальше.
— Везете его в РУВД, в ОРУУ, на четвертый этаж, — скомандовал он наряду, — сдадите Колесову или Гималаеву. Я позвоню им, предупрежу.
— Алексеич, при дележке орденов нас не забудь, — попросил один из милиционеров.
Максаков вспомнил, что его зовут Женя и раньше он работал в ИВС.
— Не волнуйся, Женя, не забуду, — усмехнулся он.
Поток машин радостно рванул вперед по зеленому сигналу светофора. «УАЗик» 87–го исчез за поворотом. Максаков подогнал «копейку» поближе к тротуару и достал «моторолу». Гималаев был на месте.
— Игорь, выручай! Я лажанулся. Какого–то мужика с Сиплым перепутал и устроил вестерн. Без стрельбы, но с драками. Его в отдел повезли, а мне еще на рынок надо. Поговори с ним за меня. Извинись и все такое. Очень тебя прошу.
Голос Игоря был как всегда спокойным.
— Не бери в голову, все решим.
Максаков разъединился и в который раз подумал о том, что работают только пока такие, как Игорь, прикрывают ему спину, о том, что будет хреново, если Игорь уйдет, о том, что он наверняка уйдет (и о том, что даже думать об этом тошно). Потом он снова вспомнил о Сиплом и несколько минут напряженно вглядывался в бесцветный поток человеческих фигур на улице. Потом он решил, что налицо все признаки шизофрении, и тронул машину с места.
У рынка было непривычно спокойно. Отсутствовала привычная безостановочная суета. Основные постоянные обитатели группами кучковались на некотором отдалении, обмениваясь тревожными впечатлениями. У входа громоздился армейский «ЗИЛ» с кун–гом. Возле него примостилась машина ОВО. Максаков закурил и постучал в стекло.
— Ну?
Три усатых лица не выражали дружелюбия.
— Ответственный от руководства Архитектурного РУВД Максаков.
Они встрепенулись и вылезли из салона.
— Что тут у вас?
— Старший наряда Еременко, — козырнул хмурый сержант лет тридцати пяти. — Прошла заявка — погром на рынке. Мы прилетели, а нас не пускают. Якобы работает РУБОП.
Абревиатуру он произнес, презрительно скривив губы. Максаков грустно отметил, что его бывшая контора нигде не пользуется уважением. Сам он проработал там два года и очень быстро вернулся в район, одним из первых поняв, чем все закончится. Конечно, даже сейчас у него там оставались друзья, но они сами крыли свою организацию матом, чувствуя себя белыми воронами среди массы деловой молодежи, пришедшей «решать вопросы», организовывать «нужные» уголовные дела и зарабатывать деньги. Грустно было оттого, что он еще помнил время, когда там собрались энергичные бесстрашные романтики, мечтающие бороться с мафией и чувствовавшие себя «комиссарами Каттани». Время все расставило на свои места. И мафию, и романтику, и мечты…
— Пошли, — кивнул Максаков овошникам.
Ступеньки были скользкие от снега. У дверей возвышался вооруженный до зубов малый в черной маске, видны были только выпуклые голубые глаза.