— Можно подобрать, — кивнул Максаков.
— В качестве приманки поставим твою машину. Походишь недельку пешком. Он не агент ГРУ — проколется. Давай, приди в себя!
— Да нормально все со мной, нормально. — Максаков постучал костяшкой указательного пальца по дверному косяку. — Просто прикидываю хрен к носу. Неприятно, но справимся.
— Вот–вот…
Оглушительно затрезвонила дежурка. Максаков обернулся на пороге.
— Знаешь, чего только боюсь? Умереть до отпуска.
— Дурак!
Их доля еды была аккуратно сложена на лист бумаги. Маринка убирала со стола. Максаков снова взял трубку из рук Дронова.
— Да?
— Миша, ты со своими мокрухами не забудь отделы проверить. — Это был Дергун. — И хотя бы один вытрезвитель, а то шеф завтра устроит «крик на лужайке».
— Помню. Сейчас ребят в Колпино отвезу и проверю.
— Ты охерел? Какое Колпино? А если проверка из главка? Что мы скажем? Где ответственный?
— Скажете: на территории. Позвоните на «моторолу», и я подлечу.
Дергун помолчал.
— Это по пацану?
— Да.
— Реально поднять?
— Увидим.
— Ладно, лети, если что — я время потяну.
— Не дрейфь! Прорвемся.
Он бросил трубку.
— По коням!
Сыр с сосисками пришлось запихивать в рот на ходу. На улице все скрипело от ветра. Шляпу сорвало с головы, и он едва успел ее подхватить. Удивительно, но исчезло ощущение колющего затылок взгляда из темноты. Словно последние известия расставили все по своим местам и внесли определенность в их с Сиплым отношения. Глаза продолжали слипаться. Не помогал даже выброс адреналина в связи с возможным задержанием Ляпидевского. Длинный Андронов по общему решению занял место на переднем сиденье.
— Да, не «кадиллак» у тебя, Алек–сеич…
Город опустел. Черный и плоский, он растворился в ночи, давя сонные вскрики, всхлипы и стоны обезумевших за день людей. Когда–то Максаков любил город ночью. От него веяло романтикой, приключениями и опасностями. Потом он возненавидел его. Болезненный свет фар, закрывающиеся глаза, тусклые фонари, запах смерти и пересохшие от табака губы. Машина пожирала километры темноты. Стрелка, спидометра нервно дергалась на сотне. Самое главное было — не заснуть.
Глава 20
В Колпино было светлее. Здесь повсюду лежал снег. Белый, чистый, искристый. На секунду им показалось, что они уехали на другой конец земли. Даже небо казалось светлее. Максаков вышел из машины, взял в пригоршню мокрого и липкого снега, слепил снежок и запустил в высунувшуюся Маринку.
— Ой!
Они стояли у какого–то парка с покрытым белым слоем льда прудом.
— Какой адрес?
— Бульвар Трудящихся, семь, двести шестьдесят три.
— Знать бы, где это.
— Спросим прохожих.
— Сам–то понял, что сказал?
— Надо отдел милиции искать.
— Тихо!
Девочкам было лет по пятнадцать. Они шли через заснеженный темный парк, держась за руки и над чем–то хихикая. Максаков посмотрел на часы. Почти два. Паноптикум.
— Денис! Спроси их, где этот местный Бродвей.
Дронов продрался сквозь колючие заграждения кустов и, скользя, устремился за ушедшими уже далеко полуночницами. Не доходя до них нескольких шагов окликнул.
— Девочки!
Они даже не обернулись, лишь синхронно завопили и бросились бежать.
— Помогите! Милиция!
Дронов только руки развел. Максаков с трудом сдержал смех, глядя на него.
— Возвращайся! Поехали отдел искать.
Искать никого не пришлось. С той стороны, куда убежали девчонки, выскочил резвый «четыреста двенадцатый» «Москвич» с надписью «Милиция» и, круто развернувшись, встал перед капотом максаковской «копейки».
— Стоять! Руки на машину!
Одетые в броники милиционеры взяли их под прицел автоматов.
«ОВО», — определил Максаков и дисциплинированно поднял руки.
— Свои! Ксива во внутреннем кармане.
Старший наряда, немного моложе его, внимательно изучил документы.
— Откуда?
— С Архитектурного.
— А чего детей пугаете?
— А чтобы ночью не болтались.
Старший наконец улыбнулся.
— Это правильно. По делу или гуляете?
Он выразительно глянул на Маринку. Она подобралась как кошка.
— По делу. — Максаков достал сигареты. — Нам нужен Бульвар Трудящихся.
— Это близко. Поехали — покажем.
Перед тем, как сесть в машину, Максаков слепил еще снежок и запустил им в ближайшее дерево.
Глава 21