«Мы тонем, Поттер, неминуемо.»
Гарри чуть наклонил ее к кирпичной стене, забираясь руками под плотную мантию. Пальцы сразу провели дорожку от ягодиц к груди, заставив девушку изогнуться в спине.
— Нас…могут увидеть…ах…— прошептала брюнетка со стоном. Остатки здравого смысла тлели неравномерными лоскутами материи, утопая в густом тумане безрассудства.
Он оторвался от ее рта и спрятал лицо в темных локонах женских волос.
— Я знаю. — коротко ответил молодой человек, успокаивая свое прерывистое дыхание. — Поэтому завтра попробую все устроить.
— Что именно?— Панси не могла понять, что задумал гриффиндорец и внимательно посмотрела на него, все еще позволяя прикасаться к своей груди.
— Позже узнаешь, — он вовремя отошел от нее, как раз, когда Рон и Дин только вышли из паба. Поттер слегка зашипел от разочарования и того, что пришлось в рекордно быстрые сроки вернуть себе прежнюю невозмутимость.
А слизеринка закрыла глаза, прикасаясь к губам задрожавшими пальцами.
***
— Значит, она дважды бросала в тебя непростительное? — еще раз переспросила Панси, задумчиво всматриваясь в языки пламени. Огонь в камине разгорелся, согревая просторное помещение и приятно ласкал слух мягким, магическим треском.
Гриффиндорская всезнайка сидела на диване, ближе к окну и пила вторую чашку горячего травяного чая. Чернота ночного неба добавляла мрачности их вынужденному, откровенному разговору.
— Насколько я помню, да. Перед тем, как начать кромсать мне руку. — Гермиона завернула рукава рубашки, отменяя маскирующие чары. Ей было неуютно так делать, ведь она никому не позволяла их увидеть, даже Рону с Гарри. Девушки уже больше часа обсуждали давно запрятанный, тайный кошмар героини Магической Британии в гостиной старост.
— Мне нужны детали, Грейнджер, чтобы точно составить общую картину, а легилименцией я пользоваться не особо умею. Как себя вела мадам Лестрейндж, как управляла палочкой и с какими эмоциями проклинала тебя? — девушка повернулась и посмотрела на нее.— Это важно.
Шатенка громко поставила чашку на стол и сделала глубокий вдох. Одни только воспоминания о тех минутах агонии вызывали легкие конвульсии во всем ее теле.
— Она…не смеялась, не стояла на одном месте и резко дергала рукой, кажется так. Я не могу быть уверена, мне тогда словно все кости одновременно ломали.— Гермиона положила руки на колени, ощутив волну дрожи в ногах.
— Отец говорил мне о ней только раз, назвав истеричной сукой. Скорее всего у Беллатрисы, после заточения в Азкабане, проявился неконтролируемый невроз, от которого она сходила с ума. Еще я в курсе, что эта женщина питала фанатичную симпатию к учениям Волдеморта. — Панс подошла к столу и допила остывший чай со своей чашки.— Она же была в курсе, что ты…ну…маглорожденная?
В ответ девушка коротко кивнула.
— Ага, значит тут имело дело личное желание страданий. Не с целью убить, а просто поиздеваться. Возможно, что именно так она успокаивала свой приступ истерии и…злобы.
«Ну конечно! Как еще можно избавить себя от удушающего разум безумия? Только через выброс злости и пытки!»
Паркинсон нахмурила свою милую мордашку, чем вызвала легкое замешательство у гриффиндорки.
— Тебе никто не говорил, что ты слишком выразительно анализируешь? — спросила Гермиона, с интересом рассматривая брюнетку.
— Что?
— Дедукция, это способ рассуждения, основанный на цепочке логических утверждений…— шатенка по привычке решила процитировать данные одной магловкой энциклопедии, однако Панси резко прервала ее.
— Прекращай отвлекать меня! — она выпятила вперед пухлые губы, размышляя над давно созревшей теорией, которую не успела применить к собственной матери. Девушка присела на диван к Грейнджер и специально коснулась ее ногами для более тесного контакта.
Героиня ответила мгновенным напряжением и слабо ойкнула после.
— Ты не должна отдаляться от меня, этого не следует делать, даже если тебе больно. — слизеринка неуверенно заправила темный локон волос за ухо.
— Мне не больно, скорее это как рефлекс и неудобство при синдроме гаптофобии.
— Гаптофобии?! Ты сама себе поставила такой диагноз или какой-то идиот в белом халате решил в целителя поиграть?— Панси искренне поморщила носик в отрицании.
«Если бы ты знала, кого сейчас назвала идиотом.»
Эта мысль вызвала у Гермионы чувство легкого довольства, что немного разрядило обстановку. А еще, она насторожилась, отчетливо заостряя внимание на том, что Забини ничего не рассказал своим сокурсникам.
— В общем так…— Паркинсон подвинулась к девушке и положила руки на гладкую ткань обивки дивана. — Чтобы проверить мой метод, ты должна вспомнить точно, что именно чувствовала во время пытки, о чем или о ком были твои мысли? Может быть ты смогла абстрагироваться от боли и что-то слишком точно воспроизвела в своем…сознании, — она оперлась рукой о спинку дивана, надеясь, что внятно задала вопросы.— Ну не могли же у тебя мозги тогда свариться?
Шатенка задумалась.
«О чем можно было вообще думать? Только о спасении и защите тех, кто был мне дорог.»
С самого первого удара неимоверной боли, она сдерживала свой крик с мыслями о друзьях. Гарри и Рон были в плену и могли вот-вот умереть от рук Пожирателей Смерти, а Темный Лорд продолжил бы дальше свой террор. Жестокий волшебник, лишенный сострадания и любви, мог погубить сотни тысяч невинных, если бы она, грязнокровка Грейнджер, сдалась.
— Я только хотела спасти Рональда и Гарри из заточения. Мне было страшно, но только за них, а не за себя. — совсем тихо прошептала девушка, потирая пальцами заболевшие шрамы на руке.
— Получается, что это все объясняет. Ты сконцентрировала себя на их образах и поэтому твое тело болезненно реагирует на контакт. — Паркинсон отбросила неприятное волнение из-за очкастого и то, что он мог пострадать в те ужасные времена. — Твой рыжий и Поттер, они как катализаторы, пробуждают силу проклятия, вот как!
Староста Гриффиндора молчала, отчасти принимая слова брюнетки за факт. Особо сильные приступы начинались именно тогда, когда к ней прикасался Рон или Гарри, пусть даже мимолетно, но внутри тела словно происходил щелчок, парализующий все мышцы.
— Даже если ты окажешься права, как это сможет мне помочь? — опять с сомнением спросила Гермиона.
— Нужно попробовать действовать не с противоположной стороны, а наоборот. Сейчас ты будешь думать о том, кого ненавидишь или испытываешь такую же злость, как делала мадам Лестрейндж. Закрой глаза и представь, что это он или она сейчас прикасается к тебе. — слизеринка положила ладонь на руку девушки, начиная плавно гладить оголенный участок кожи.— Помимо этого, необходимо избавиться от раковины одежды, в которую ты себя заворачиваешь.
— Это моя стандартная форма, удобная и комфортная. — тут же ответила гриффиндорка с легким недовольством.
— Я ведь сказала, действуем наоборот, чтобы твое тело и ты сама стали испытывать некое подобие мм…стресса. Так будет легче концентрировать себя на злости. И еще…— Панси осмотрела ноги девушки в классических джинсах, сметая легкий укол зависти. — Тебе обязательно нужно носить только юбки и платья, поняла?— Паркинсон сильнее сжала пальцами руку Грейнджер. Гермиона сделала резкий вдох, пытаясь перетерпеть неприятное сжатие сосудов своего тела.
«Это не так сложно, просто представь его…» — шептала темная сторона ее сути.
Конечно в голове шатенки отчетливо проявился только один образ. Оливковая, гладкая кожа, наглые взгляд и выразительный голос, который специально растягивал каждое слово, заворачивая девичьи уши в путы бессовестного мазохизма.
— Выше к плечам и шее…— прошептала Гермиона и сильнее зажмурила свои глаза.
«Хитрый лицемер и подлый манипулятор.»
В сознании играло немое кино ее последнего противостояния со слизеринцем и губы раскрылись в коротким вдохе. Ей так хотелось бросить ему в лицо «смотри, я нормальная и не испытываю боли!», однако каждый нерв тела был несогласен с ней.
Пальцы брюнетки усилили давление на быстро потеплевшую кожу. Панси в любопытстве приподняла брови, наблюдая за раскрасневшимся лицом своей пациентки.