Без слов и истерик, без слез и обломков искалеченной памяти.
Панси раскрыла глаза, фокусируясь на колючем подбородке парня. Поттер нес ее на руках, плотно сжав губы. Его прямые брови не двигались, словно мимика лица замерла на тревоге и упрямой решимости.
«Львиный рыцарь, спасший даму от позора…»— еще до смерти матери, девушка пообещала себе не романтизировать добродетельные поступки посторонних в отношении себя.
Но это был Гарри Поттер. Золотой мальчик, вечно поступавший по зову собственного благородства и своеволия. Хотя для нее, данный поступок можно было расценить, как проявление заботы и открытой эмоциональной привязанности.
Они прошли к концу главного холла, где за высокой аркой скрывалась широкая лестница. Бледные щеки Паркинсон стали медленно розоветь, но слабость не давала точно сконцентрироваться потоку мыслей.
— Поттер, отпусти меня. — охрипшим шепотом попросила аристократка. Она дернулась и зашевелила ногами, желая обрести твердую опору самостоятельно.
Гарри остановился и слишком долго возвращал слизеринку в вертикальное положение. Его руки удерживали плечи брюнетки, а зеленые глаза следили за выражением лица.
— Тебе нужно в больничный корпус. — речь героя была слишком спокойной, в то время, как в ней разрасталась буря негодования.
— Зачем?— Панси хотела отойти назад, но гриффиндорец не отпускал ее, чем еще сильнее приводил к неизбежному взрыву. — Зачем, мать твою, ты это сделал?! — она закрыла руками пылающее лицо, выдыхая слишком резко. Ее пересушенные губы неприятно потерлись о ладони. Хотелось скорее содрать остатки кожи в кровь, глотая слезы с привкусом железа.
«Неужели ему все равно на последствия?»— Паркинсон отказывалась верить столь сомнительным доводам.
Теперь, после этого унижения, поползут неприятные слухи, что привлекут к ней нежелательное внимание. А ведь всего-то, надо было просто не высовываться из скорлупы дурной стервы, не искать путей очищения и облагораживания своих планов на жизнь. И не соглашаться на продолжение непонятной связи, что зародилась из страха и темноты.
— Ты хоть понимаешь, что теперь будет?! Что ты скажешь своим дружкам?! — на ее устах застыл еще десяток вопросов, но боль потери ломала гибкий язык, а короткие всхлипы усиливались со свистом.
«Жизнь так ничему меня не научила…», — ей нельзя было поддаваться панике, нельзя сбрасывать балласт вины, что тянул на дно, уничтожая надежду и спокойствие.
— Я должен был это сделать, иначе ты бы головой ударилась. — Гарри поправил очки, но другую руку не убирал с ее плеча, хотя девушка предприняла попытку избавиться от настойчивого прикосновения.— И на этом я не собираюсь останавливаться.
«Не стоит давить на нее сейчас, хотя она может легко сломаться.» — избранный понимал, что столь жестоким способом мог получить ответы на свои вопросы. Главное вовремя усмирить собственную совесть.
— Ты знаешь, кто это сделал? — ему нужен был более близкий контакт с ней. Руки сами собой тянулись, сминая слизеринскую мантию, что скрывала источник его бед и восторга, огня и острых игл противоречий. Сладкий опиум, вселявший в разум дурь, с которой даже не хотелось бороться.
«Уже нет.»
— Мы взрослые люди и сами несем ответственность за свои решения. То, что ты утаиваешь может навредить не только тебе, но и окружающим. — Гарри сократил дистанцию, пользуясь замешательством аристократки.— Неужели не понимаешь?
«Она еще не отошла от шока, но и я не могу больше быть в неведении.»
— Тогда…почему ты стоишь здесь, рядом со мной, а не сидишь спокойно в окружении своих однокурсников?— Панси наконец смогла четко всмотреться в переливы зелени его восхитительных глаз. — Или решил добровольно подписать себе приговор?— проговорила она слишком тихо и неуверенно.
Гарри позволил себе прикоснуться пальцами к девичьему лицу. Они мягко очертили заострившийся подбородок и более выраженные скулы. Паркинсон заметно похудела на фоне стресса и морального давления со стороны представителей Аврората.
— Я уже говорил тебе, что хочу помочь раскрыть паутину лжи и подозрений…,— большой палец парня очертил ее губы, вызвав резкий вдох.— Мне плевать, о чем подумают остальные, ведь к этому все шло…,— его вторая рука зарылась в темный шелк на затылке удивленной девушки.
«Давай же, Гарри, просто скажи.»
— Мы должны быть вместе, чтобы быстрее справиться с этим дерьмом. — Мерлин свидетель, гриффиндорец по-настоящему хотел этого.
Простое желание плоти смешалось с ревностью и намерением окончательно сделать Паркинсон своей. Заявить об этих отношениях миру, чтобы всецело заполучить руль управления в свои руки.
И вести ее за собой.
«На хер предсказуемые условности!»
В ответ Панси перестала дышать и замерла на одном месте каменной статуей.
«Салазар! Он же это не серьезно…», — ей нельзя было находиться здесь, рядом с ним.
Поттер принуждал ее сдаться своими словами, запахом и теплом сильного тела, к которому ей неимоверно сильно хотелось прижаться.
Именно в этот момент, Гарри очень крепко обнял брюнетку, пока она находилась в состоянии переосмысления. Он предполагал, что слизеринка может разрыдаться или попытается убежать.
«Я не отпущу тебя.»
— Гарри…
«Нет! Не смей так называть его, наивная идиотка!» — Паркинсон вздрогнула и резко вырвалась из спасительных, тесных объятий.
«Соберись!» — она сделала один глубокий вдох, насильно успокаивая свою взволнованную душу.
— Поттер, мой отец был Пожирателем Смерти. Я росла на утверждениях и идеях превосходства чистоты крови. И всегда считала это правильным, потому что так говорили те, кому я безоговорочно доверяла. — девушка попятилась назад, пытаясь справиться с волнами наступавших рыданий. — Я навсегда останусь дочерью Тибериуса Паркинсона, который был ищейкой и шпионом Темного Лорда. А ты продолжишь играть роль спасителя Магической Британии, — ее холодные щеки обожгли дорожки соленых слез.
Панси старалась обрести твердость в голосе, чтобы по-больнее ужалить того, кто не должен быть рядом и так спокойно протягивать руку помощи в поддержке недостойного.
Не должен.
— Все знают о твоей не легкой судьбе и гибели родителей от руки Волдеморта. Но я потеряла своих уже будучи в осознанном возрасте! — у нее не получилось сдержать свой крик, но Гарри продолжал молча смотреть на нее своими ласковыми, малахитовыми глазами. — Ты даже не помнишь их, в то время как я, успела полюбить всем сердцем…—аристократка хотела закрыть лицо руками, но вместо этого только обхватила свои мокрые щеки ладонями.— Я прекрасно помню, как отец подбрасывал меня вверх, когда я бежала навстречу его объятиям, как пахла моя мать, когда каждую ночь пела колыбельную…,— она громко шмыгнула носом, готовясь заново упасть. — Я все помню и не смогу забыть, как бы этого не хотела!
Гарри очень быстро подошел ближе и, не задавая новых вопросов, обнял ее так крепко, что заломило ребра.
— Ты абсолютно права…, — он гладил ее по волосам, пока она содрогалась от рыданий.— Мне намного легче оттого, что я не смог узнать родителей лучше и не испытал той привязанности, которая связывает их со своим ребенком. Но я хочу знать тебя. — гриффиндорец вновь сжал пальцами ее плечи, касаясь губами макушки.
Паркинсон перестала рыдать и сделала пару глубоких вдохов, вытирая мокрый нос о его мантию.
«Боже…Он хочет…Это же недопустимо!»
Девушка задрала назад голову, всматриваясь в лицо героя.
— Пожалуйста…отпусти меня, — ее похолодевшие руки пытались оттолкнуть твердую грудь, на которой остались слезы утраты. — Поттер…так не положено.
У нее получилось отдалиться от него на два шага и посмотреть с нескрываемой мукой на лице.
— Назови мне хотя бы одну сказку, в которой прекрасный принц выбирает злую ведьму? — аристократка опустила руки и только сейчас заметила, что где-то обронила свою палочку.
— Это не относится к нашей реальности.— уверенно проговорил избранный, сжимая одну руку в кулак.