Узкая паразитическая прослойка, весьма разношерстная по своему составу, столетиями жила за счет награбленного в Южной Америке золота, наживалась на поте и нищете народных масс, особенно мелких крестьян и сельскохозяйственных рабочих.
Во главе паразитов стояла монархия. Ни один из многочисленных испанских королей не жил аскетом, подобно Филиппу II, сыну Карла V, жестокому преследователю морисков (крещеных потомков мавров) и еретиков, душителю нидерландской свободы. Жертва собственной фанатичной приверженности церкви, которая благодаря ему приобрела такое могущественное положение в испанском королевстве, он жил уединенно в скромной комнате рядом с церковью мрачного дворца-монастыря Эскориал, распорядившись поставить свою постель так, чтобы все время видеть в окно алтарь. Бурбоны, пришедшие к власти после смерти последнего Габсбурга (1700 год), особенно не любили эту мрачную монастырскую резиденцию. Они построили в Мадриде огромный, пышный дворец Паласио-де-Ориенте, утопающий в роскошных садах, и другие потешные замки, где и жили в свое удовольствие. За ними тянулась высшая аристократия, владельцы латифундий и позднее крупные собственники-горожане и финансисты, а также князья церкви со своими присными. В одной только Испании насчитывается И архиепископов и 54 епископа! К началу XIX столетия испанская церковь владела 17 % всей пригодной для обработки земли; перед началом гражданской войны она имела 16 000 поместий, 8000 домов и 4000 монастырей. Частным предпринимателям и коммерсантам нелегко было выбиться из-под гнета этой старой феодальной прослойки. Однако с первыми успехами индустриализации, особенно в Каталонии и Стране Басков, и они, разумеется, не менее усердно, чем феодалы, но более современными методами принялись эксплуатировать неимущих.
Еще более удачливым в этом отношении оказался иностранный капитал: за соответствующую мзду он получил у жадных до денег королей право эксплуатировать богатства недр Испании. Особенно сильные позиции заняли вначале англичане: во второй половине XIX века они завладели крупнейшими медными рудниками на Рио-Тинто и под Тарсисом (провинция Уэльва), а также крупнейшими железорудными месторождениями на севере Испании; почти всю руду они вывозили морем в Англию. Помимо того они прочно утвердились в электротехнической и пробковой промышленности. По оценке англичан, к началу фашистской интервенции против молодой Испанской республики английские капиталовложения в Испании достигли суммы не менее чем в 40 миллионов фунтов стерлингов. Испания стала важным местом приложения капитала для Франции и Бельгии, а позднее и США. И наконец, в страну стал проникать немецкий монополистический капитал. Вначале это были главным образом филиалы электропромышленных концернов «Сименс», «АЭГ» и «Осрам», филиалы заводов красок, объединившихся впоследствии в «ИГ Фарбениндустри»; в концессиях на добычу руды участвовали концерны Круппа, «Металл АГ Франкфурт» и Акционерное общество Штальберг. После первой мировой войны за ними последовали военно-промышленные концерны Рёхлинга, Ганиеля, Отто Вольфа и «Ферайнигте штальверке». По оценке испанцев (инвестиции часто носили замаскированный характер и с трудом поддаются учету), в 1930 году иностранные капиталовложения в Испании распределялись следующим образом: Англия — около 40 %, США — 23, Франция — 18, Германия — 9, Бельгия — 6 и Швейцария — 4 %.
Стремясь сбросить с себя иго этой малочисленной, но могущественной кучки эксплуататоров, испанский народ 28 января 1930 года положил конец почти семилетней диктатуре монархистского генерала Мигеля Примо де Ривера и 14 апреля 1931 года, после победы республиканцев на выборах, высказался за установление республики. Король Альфонс XIII бежал за границу. Быть может, впервые за многие столетия у народа появилась надежда на коренное улучшение условий своего существования. Правда, буржуазное крыло республиканского лагеря вовсе не собиралось сколько-нибудь полно удовлетворить требования рабочих и крестьян, как это доказало правительство правого республиканца Лерруса и его консервативных последователей, поддержанное клерикал-фашистской организацией «Аксион популар» во главе с крупным помещиком Хилем Роблесом.
Несомненно, раскол рабочего класса на коммунистов, социал-демократов и анархо-синдикалистов значительно ослабил его силу. И все же по республиканской конституции 1931 года народ добился для себя политических прав — свободы слова, свободы печати, свободы собраний, восьмичасового рабочего дня и введения социального страхования. Настаивая на своих дальнейших требованиях, рабочие перешли к широкой стачечной борьбе. Уже в 1930 году в Испании прошло 527 забастовок, в которых принял участие миллион бастующих, против 100 забастовок в 1929 году. Все более часто забастовки переходили в вооруженную борьбу. Именно такой была забастовка горняков Астурии в октябре 1934 года. Бастующие обратили в бегство правительственные войска, но затем забастовка была жестоко подавлена посланными правительством марокканскими частями и наемниками иностранного легиона генерала Франко. Крестьяне и сельскохозяйственные рабочие, вначале перешедшие к самопомощи и захватившие помещичьи владения, были согнаны правительством с занятых земель и все больше солидаризировались с борющимися горняками и индустриальными рабочими.