И он зашагал прочь.
Лагерь погрузился в молчание, но люди еще долго не могли уснуть.
Армейский грузовик, похожий на груду металлолома, полз к лагерю. В воздухе завоняло горючим и жженой резиной. Командир возник снова.
– Сейчас вас разделят на две группы, – объявил он в рупор. – Тех, у кого есть родственники в окрестных городах и деревнях, отправят к ним. Если это далеко отсюда, поедете на повозке, если близко – пойдете пешком. Тех, у кого родственников поблизости нет, заберет грузовик. Будете двигаться дальше, пока не поступят новые указания от Организации.
Наспех позавтракав, мы собрали вещи и приготовились отправиться в путь. Пришли новые солдаты Революции и начали делить людей. У нашей семьи в этих краях никого не было, и мы оказались в группе, за которой приехал грузовик. Вблизи эта громадина производила еще более жуткое впечатление. Заляпанный грязью пол, помятые железные сиденья, прожженный брезентовый навес, изрешеченные пулями борта. Передних дверей нет – наверное, оторвало взрывом. Машина как будто побывала в аду и, видимо, собиралась туда вернуться, прихватив с собой и нас.
– Не волнуйся. – Папа взял меня на руки и прижал к себе. – Я рядом.
Мы залезли в кузов. Я с грустью оглянулась на повозки, которые мы видели по дороге к грузовику. Вот бы нас везла повозка, а не это израненное чудовище… В грузовик начали подниматься другие семьи. Сперва одна, потом две, потом три, а за ними – разом целая толпа. Наконец, когда в кузов втиснулся последний человек, грузовик загудел, словно древний боевой слон, и тронулся в путь.
Глава 7
Сначала дорога была охвачена ярким пламенем цветущих огненных деревьев[24] – как будто кто-то принес в дар богам пылающую стихию. Потом по обеим сторонам вырос густой лес. Мы видели только деревья и небо. Иногда за деревьями мелькала вода. Несколько раз нам попадались молодые деревца, растущие прямо посреди дороги, – похоже, машины здесь давно не ездили. Наш водитель и четверо солдат Революции – двое ехали в кабине, двое – на крыше – по очереди спускались и топором расчищали путь. Если поросль оказывалась упрямой или слишком буйной, на помощь приходили все остальные. Проезжая мимо рисовых полей, мы часто останавливались, чтобы пропустить стадо коров. И всегда какая-нибудь корова застывала на дороге, вытаращив на нас свои глупые глаза, и стояла так, пока пастух – обычно мальчик, возникавший, как по волшебству, из ниоткуда – единственная живая душа в округе – не отводил ее на обочину. Мы всё ехали и ехали, и на нашем пути, как в калейдоскопе, сменяли друг друга деревни.
Начались каучуковые плантации – ряды исполосованных надрезами, истекающих млечным соком деревьев. Мы пересекали небольшие деревянные мостики, готовые, судя по их виду, в любой момент обрушиться под тяжестью грузовика. Мосты побольше мы объезжали – солдаты боялись, что они заминированы. Один из солдат хлопнул в ладоши и издал губами звук, напоминающий взрыв. Другой сердито пихнул его в бок. Завязалась шуточная борьба. Мы наблюдали, как дурачатся эти двое. Самые обыкновенные мальчишки, подумала я. В какой-то момент они разговорились с нами, и оказалось, что они выросли в деревне, а к Революции присоединились, потому что «оружие таскать куда легче, чем плуг». Мальчишки с восхищением смотрели на водителя: он знал, как управляться с грузовиком. Большинство их товарищей никогда прежде не видели ни машин, ни грузовиков, ни мотоциклов и уж тем более не умели водить. Некоторым, правда, как парню за рулем, пришлось быстро научиться, когда они начали отнимать машины у врагов. Мы спросили, скучают ли они по своим семьям, – они пожали плечами, изображая безразличие, а сами долго потом молчали, понурив головы. Но вот грузовик подбросило на ухабе, и они, ударившись плечами, повеселели и принялись с новой силой пихать друг друга, ликуя всякий раз, как машина подпрыгивала или кренилась.
Мама, заметив, как я с интересом смотрю на солдат, аккуратно привлекла меня к себе. Я послушно свернулась калачиком между родителями, положив голову на мамины колени, а ноги – на папины. И долго так ехала, то открывая глаза, то закрывая, то проваливаясь в сон, то выныривая из него, и пейзаж за бортом грузовика проносился мимо, как развевающаяся на ветру простыня.
Когда солнце повисло прямо над нашими головами, мы остановились в деревне у ручья, чтобы поесть. Как и в прошлый раз, словно из ниоткуда возникла группа солдат Революции – они принесли нам рис и рыбу. Мы почти не разговаривали. Быстро поели и поспешили к ручью – освежиться. Закатав штанины и рукава, мы брызгали на себя водой. Мама смочила Радане волосы. Папа намочил свою крому и дал мне, чтобы я охладила голову. Сняв рубашку, он опустил ее в ручей, затем отжал и надел снова. Большой Дядя подхватил близнецов и окунул их в воду прямо в одежде. Просигналил грузовик. Вымокшие, но воспрянувшие духом, мы поспешили назад.
24
Огненное дерево (Делоникс королевский) – тропическое дерево с пышной кроной и ярко-красными цветами.