Из азиатских императорских монархий дольше и интереснее всего вызовам пришедшей с Запада современности противостояли Османы. При Махмуде II (1808–1839) и его преемниках режим проводил политику модернизации с целью сохранить империю под натиском европейских империй. Чтобы поддержать эту программу, османское правительство подготовило и наняло тысячи офицеров, чиновников, инженеров, врачей и других профессионалов. К концу XIX эти группы обрели корпоративную солидарность и стали понимать, какую роль играют в будущем своей страны. Их светские, научные и часто турецкие националистические ценности имели мало общего с династическим, религиозным и историческим верноподданничеством, которое традиционно служило опорой османской монархии. Хитроумный Абдул-Хамид II (1876–1909) прекрасно понимал, что новые профессиональные группы, набирающие силу, грозили свести роль Османской династии к чисто символической или вовсе избавиться от монархии, которую они считали препятствием для реализации личных амбиций и развития общества. Чтобы избежать такой судьбы, он попытался поставить монарха гораздо выше светских политических сил, подчеркивая – и даже в некотором смысле возрождая – роль султана как халифа мирового исламского сообщества. Абдул-Хамид справедливо полагал, что основная часть его турецких подданных в аграрном обществе, подавляющее большинство которого по-прежнему составляло крестьянство, отождествляла себя с религией и династией, а не с новыми европейскими идеями о национальной идентичности, основанной на этнической и языковой общности47.
К 1900 году многие христианские народы империи уже обрели независимость, и казалось, что в ближайшем будущем ее получат и остальные. В этом контексте было крайне важно консолидировать верность империи и монархии среди мусульманских подданных султана, в число которых входили миллионы арабов и курдов. Именно для этого подчеркивалась роль султана-халифа как главы мирового исламского сообщества. Эта стратегия могла использоваться и для противостояния европейским великим державам, которые постоянно вмешивались во внутренние дела Османской империи, утверждая, что защищают христианских подданных султана. В Британской, Российской и Французской империях проживали десятки миллионов мусульман, и часть из них почитала халифа. В 1908–1909 годах Абдул-Хамида свергли так называемые младотурки, которые впоследствии правили империей, пока она не распалась. Они позволили монархии играть лишь чисто символическую и церемониальную роль, но сохранили ее как важнейшую силу, обеспечивающую единство многонациональной империи и повышающую ее статус на международной арене48.
Если бы Османская империя устояла, со временем этноязыковой и даже расовый вариант турецкого национализма, характерный для младотурок, вступил бы в противоречие с курсом, необходимым для сохранения многонациональной империи. Тем не менее в реальности династию и империю уничтожили геополитика и, в частности, Первая мировая война. Хотя Махмуд II и его преемники перестроили Османское государство, они не смогли вернуть империи статус великой державы. Все османские политики и министры в последнее столетие существования монархии понимали, что выжить она сможет лишь в том случае, если будет настраивать европейские великие державы друг против друга и найдет среди них верных покровителей. Четыре десятилетия, предшествовавшие падению империи, Османы по большей части держались Германии, имея на это веские основания. Если бы немцы победили в Первой мировой войне – что едва не произошло, – Османская империя наверняка прожила бы еще как минимум несколько десятков лет. Победа союзников и их последующее стремление ослабить контроль турок даже над Анатолией уничтожили династию. В 1919–1923 годах британцы и французы оккупировали Стамбул и сделали султана марионеткой в своих руках. Это, в частности, стало одним из факторов при зарождении движения в поддержку халифата, которое в это же время охватило Британскую Индию. Самым известным эпизодом в этой борьбе стала жестокая расправа с протестующими в Амритсаре, которые в апреле 1919 года были убиты по приказу генерала Дайера. Когда в 1924 году Ататюрк упразднил Османский халифат, британские и французские империалисты вздохнули с облегчением. Но для многих мусульман, которые по всему миру испытывали на себе давление европейского империализма и сталкивались более сложными испытаниями западной модернизации, исчезновение халифата стало серьезной утратой49.