Сложно сказать, в какой степени в этом виноват Александр. Он понимал, что должен превратиться из “национального” македонского царя в императора огромной и многонациональной державы, составленной из владений Ахеменидов, и искал способы решить эту проблему. Как часто бывает, новая империя распалась в силу кризиса престолонаследия, который в этом случае возник из-за отсутствия у Александра взрослого сына-наследника. С одной стороны, Александра сложно винить в том, что он умер молодым. С другой стороны, проявляя безрассудный героизм при командовании армией на полях сражений, он повышал вероятность своей безвременной смерти.
Среди историков у Александра, как и почти у всех великих исторических личностей, есть и почитатели, и критики. Моя задача в том, чтобы проанализировать, как в его жизни и правлении отразились ключевые темы этой книги. Александр был и наследственным монархом, и харизматичным лидером. Он показал, какой опасной может быть такая комбинация. Его ранняя смерть и отсутствие взрослых наследников напоминают нам о неизбежной хрупкости наследственной монархии, которая не поддерживается сильными институтами и устоявшимися правилами престолонаследия. Жизнь Александра также показывает, каковы трения, возникающие между наследственной монархией и харизмой как источниками власти и принципами лидерства. Наследственный монарх должен присягать на верность чему-то большему, чем он сам, и обычно это династия или общество. Выживание государства крайне важно для благополучия общества, и им нельзя рисковать, как порой рискуют судьбой частных компаний, и уж тем более нельзя ставить его на кон ради стремления лидера стать героем. Греческая традиция почитания героев была “культом индивида, и герой всегда изображался один”. Аристотель считал, что Ахилла, мнимого предка Александра, который стал для него примером подражания, “сравнить… можно с одинокой пешкой на игральной доске”. Как отмечает один специалист по греческим героям, “ответственность, лежащая на управленце, плохо сочетается с индивидуализмом, которого ожидают от героя”. У более поздних правителей римского, христианского и мусульманского миров ни один из древних императоров не снискал большей славы и почета, чем Александр, но его влияние часто оказывалось порочным. На концептуальном уровне харизма и наследственная монархия неизбежно пребывают в конфликте. На более приземленном уровне человек, воспитанный на подступах к трону, и так рисковал поддасться мегаломании, и обманчивые примеры из легенд Гомера усугубляли ситуацию. Кроме того, в отличие от Александра, он вряд ли оказывался военным гением и получал в наследство лучшую армию в своем регионе12.
Глава IV
Римская императорская монархия
В этой книге я решил сосредоточиться на истории Римской империи с последних десятилетий I века до н. э. до 630-х годов н. э., то есть с момента установления монархии Августом до распространения ислама на Ближнем Востоке. Учитывая, какой теме посвящена книга, начать с первого императора вполне логично, тогда как вторая граница не столь очевидна. В конце концов, Западная Римская империя пала в 476 году. Здесь я иду по стопам великого бельгийского историка Анри Пирена, который уже очень давно высказал мнение, что именно пришествие ислама в VII веке действительно положило конец Древности1. После него единый прежде Средиземноморский мир со временем разделился на христианский север и мусульманский юг. Хотя это разделение – как идеологическое, так и геополитическое – никогда не было полным, оно по сей день остается ключевым рубежом в мировой истории. В сравнении с ним 476 год не имел особенной значимости. К тому времени геополитический и экономический центр Римской империи переместился из Италии в Константинополь, восточные провинции и Северную Африку. Они пребывали в составе (Восточной) Римской империи до распространения ислама. В период с 476 по 630 годы несложно было поверить, что настанет день, когда важнейшие провинции старой империи снова отвоюют ее западные территории, что в середине VI века частично удалось Юстиниану I.