Свойственное человеку порой оборачивалось драмой, когда речь шла об императоре. Человеку, который был властителем всего, на что падал его взгляд, мириться со смертью было, возможно, даже тяжелее, чем простым смертным. Некоторые монархи погибали, по доброй воле принимая снадобья, чтобы обрести вечную жизнь. Великие религии – буддизм, индуизм, христианство, зороастризм и ислам – давали ответы на вопросы смерти и бессмертия. Но даже в таком случае одной из причин, по которым императоры строили гигантские дворцы, мавзолеи и монументы, было их стремление оставить свой след в веках. Получив образование у ведущих деятелей культуры и располагая огромными средствами, императоры часто покровительствовали лучшим художникам и музыкантам своего времени.
Роль покровителя давалась монарху значительно проще, чем роль друга. Дружба обычно предполагает некоторую степень равенства, а также возможность добродушно подшучивать над товарищем, подкалывать и критиковать его. Неуверенный или ревнивый правитель порой особенно страстно желал дружбы, но презирал всякого, в чьем поведении виделась некоторая близость, не говоря уже о равенстве. Некоторые наставники принцев предупреждали их, что по восшествии на престол они не смогут больше иметь настоящих друзей. С другой стороны, во II веке н. э. римские философы утверждали, что четыре великих императора классического периода в истории Рима (Траян, Адриан, Антонин Пий и Марк Аврелий) были невосприимчивы к лести, поскольку открылись для настоящей дружбы. В римской аристократической культуре император обычно воспринимался какрптш inter pares — первый среди равных. Большинство имперских традиций не отличалось таким “эгалитаризмом”. Поиск друзей для монарха мог оказаться изматывающим и тщетным. Учитывая потенциальное влияние и покровительство монарших друзей, этот поиск также мог иметь великие политические последствия. Еще больше опасностей таило в себе стремление монарха к сексу и любви. Людовик XIV (1643–1715) предупреждал своего наследника, что тому ни в коем случае нельзя допускать, чтобы его друзья превращались в фаворитов и получали контроль над каналами информации и протекции, на которых была основана королевская власть. Еще хуже, если в этом положении оказывалась любовница, ведь ее чары, присущие женскому полу, позволяли ей исключительно умело манипулировать монархом5.
Это напоминает нам, что император был не просто человеком, а лидером. Многое из того, что говорят о лидерстве в школах бизнеса и пишут в мемуарах и биографиях современных президентов и директоров, относится и к императорам. Манфред Кете де Врис преподает в INSEAD[5], одной из лучших в мире бизнес-школ, но также практикует клинический психоанализ, имея докторскую степень по психологии. И как профессор, и как психиатр, он прежде всего сосредоточен на лидерстве. В своей последней книге The CEO Whisperer (“Заклинатель директоров”) он сравнивает свою роль советчика и аналитика при директорах с ролью придворного шута в эпоху Возрождения: он имеет право говорить власть имущему правду. Власть – суть лидерства. Злоупотребления властью и связанные с ней искушения – старейшие мотивы в политическом мышлении. Анализируя прочитанное о нацистских лидерах, а также свой опыт работы с директорами, Кете де Врис пишет, что “печальная истина состоит в том, что нашего внутреннего волка не нужно уговаривать, чтобы он вырвался на свободу и начал пожирать всех, кто стоит у него на пути”. При подготовке императора немало внимания уделялось тому, чтобы приручить этого волка и даже превратить его в послушного пса6.
5
INSEAD