— Да такой, — сказала Айша. — Не такой, как все. Добрый слишком. Не обижается ни на кого, не ругается… Ну, в общем, странный человек.
— Кто это говорит? — спросил Кадам, продолжая точить.
— Все, — объяснила Айша. — Все люди.
— Ну, верно, — согласился Кадам. — Каждый человек странный. А барс! А волк — тот совсем странный. Одну овцу унесет, а зарежет десяток. Зачем?.. Дерево тоже странное.
Воробьи склевали хлеб и теперь глядели на людей, словно бы прислушивались к их разговору. Птицы всегда смотрят на человека вопросительно, да и звери тоже.
— Дерево! — удивилась Айша, поднимая голову от тандыра.
— Потому что — красивое. Смотри! — Кадам указал рукой на молодое дерево посреди полянки. — Дерево — а красивое. Это хорошо, понимаешь? А люди бывают красивые — и плохие. Тоже странно.
— Они думают, что ты — не как все, — упрямо повторила Айша, — что у тебя голова больная. Они еще по-другому про тебя говорили, еще хуже… Они ведь ничего не знают!
— Пускай говорят, — сказал Кадам. — Каждый свое знает.
— А я тоже странная? — спросила Айша, помолчав. — Я вот не хочу быть странной — сама не знаю, почему.
— Ну, ладно, — сказал Кадам, усмехнувшись. — Тогда ты не странная. Ты хорошая. Хорошие редко бывают странными.
Поднявшись с камня, Кадам подошел к молодому дереву, придирчиво осмотрел, ощупал прямой ствол. Потом опустился на одно колено и начал рубить дерево кинжалом у самого корня. От точных, резких ударов слоистые щепки полетели веером. Дерево вздрагивало, будто спотыкалось.
Айша неслышно подошла сзади, глядела на Кадамову работу. Тяжелый нож с хряском врубался в нежную плоть ствола. Обойдя Кадама, Айша крепко вцепилась в ствол руками. Ногти ее побелели. Дерево билось в ее руках; она держала его намертво, как держат закалываемое животное. Она, не рассуждая, хотела быть причастной делу Кадама. Дрожь дерева передавалась ее рукам, ее телу.
Черный жук, как спелая виноградина, сорвался с кроны и шлепнулся на плечо Айши. Она, повернув голову, проследила за тем, как жук, цепко перебирая лапками, добрался до края плеча и улетел.
А дерево уже почти перестало биться. Рубить осталось чуть.
Тогда Айша отпустила ствол, опустилась на корточки. Сверху вниз по стволу, к земле, спускались муравьи. Один попал в каплю выступившей смолы, никак не мог выбраться.
Все население дерева спасалось бегством.
— Кадам! позвала Айша.
Кадам обернулся.
— Ты детей любишь? — спросила Айша. — Маленьких?
— Детей кто не любит! — сказал Кадам и ощупал проруб. — Звери тоже детей своих любят. Совсем как люди.
— А зверей любишь? — продолжала спрашивать Айша.
— Хм… — сказал Кадам. — Конечно.
— Что ж ты их убиваешь?
— Каждый своим делом занят, — сказал Кадам серьезно. — Я — охочусь! Охотник убивает зверя. Бывает наоборот. Это справедливо.
— Так у тебя ружье, нож, — неуверенно возразила Айша.
— У зверей зубы, когти, — объяснил Кадам. — Зверь сильнее человека. У Рахмета было ружье, а барс убил его… Принеси кетмень!
Кадам свалил дерево и теперь очищал ствол от тонких сучьев. Айша подошла, прижимая кетмень без черенка двумя руками к груди.
— Кадам! — снова позвала Айша. — А ты во Фрунзе был?
— Нет, — сказал Кадам, продолжая обрубать.
— А в Москве?
— Ты хочешь в город? — спросил Кадам, откладывая кинжал.
— Нет-нет! — торопливо сказала Айша. — Только посмотреть…
— На будущий год поедем, — сказал Кадам. — Дом вот построим…
— У тебя будет хороший дом, — сказала Айша. — Большой.
— У меня? — переспросил Кадам. — У нас… Айша!
Опустив голову, Айша медленно подошла к Кадаму. Она словно бы и не хотела идти, она хотела бы пройти мимо — но что-то властно притягивало ее к охотнику, и вот она стоит перед ним.
Кадам забрал у нее кетмень, бросил на землю. Взял за руки двумя своими и притянул, приблизил к себе. Теперь они стояли вплотную друг к другу. Кадам наклонил голову и, зажмурив глаза, как бы запоминая надолго, навсегда, вдохнул запах волос соседской дочки. Еще вдохнул. И еще раз, глубоко.
Отпустив ее руки, он повернулся и, проходя мимо мазанки, поднял с земли второй кетмень и лопату.
— Пошли, — сказал Кадам. — Кетмень возьми. И черенок!
— Черенок? — Айша взглянула вопросительно. — Так он же без черенка.
— Ну, дерево это, — уточнил Кадам. — Палку.
Айша подняла ствол срубленного дерева и пошла сквозь заросли вслед за Кадамом — к развалинам дома его отца.