Однако агент и тут выкрутился, назвав свой музыкальный стиль «металлом». А для большей запутанности поделил его ещё и на подстили: хэви-метал (heavy-metal), треш-метал (thrash-metal), дэт-метал (death-metal) и грайндкор (grindcore). И если первые два, так называемых подстиля, ещё слушать, хоть и не понимая ничего, было можно, то вот последние два, фактически нельзя. Особенно самый последний — грайндкор. Музыка там была ужасна и больше походила не на музыку и песню, а на адскую какофонию и если бы Секретарь Политбюро верил в религию, то не сомневаясь ни секунды сказал бы, что её придумали в самом-самом адском аду.
Выпуск пластинок на загнивающем Западе Михаила Андреевича тоже озаботил, и он попытался этому противодействовать, предпринимая шаги по сдерживанию выскочки. Однако практически ничего сделать не смог, ибо что Минкульт, что МИД, были рады возможности сотрудничества с американцами, а валюта, потекшая миллионами в СССР, не оставляла шансов на то, что этот проект можно будет враз прикрыть.
Валюта стране была очень нужна, и Васин естественно, зная, что это так, науськанный своими западными кураторами, ударил именно по этой болевой точке.
— Как же они не понимают к чему это всё ведёт?! Неужели они не видят очевидный регресс?! Неужели они не думают о последствиях, которые будут для страны? — расстроенно пробурчал Михаил Андреевич. — Да и вообще, если чисто гипотетически предположить, что я ошибаюсь и неправ, то отчего этот субъект решил снимать фильмы и писать песни, словно он спешит на пожар. Отчего не стал советоваться со старшими товарищами, чтобы досконально проработать необходимые для большего успеха детали? Уж не потому ли, что он не хочет, чтобы его проекты стали успешными. Возможно он хочет, чтобы они и вовсе провалились, и не принесли нашему государству не только столь нужную нам валюту, но и нанесли финансовый удар по бюджету страны. Я уверен, что если бы Васин относился к делу серьёзно, то не снимал бы фильм за четырнадцать дней, а потратил бы на него полгода или даже больше. Его действия по типу: «тяп-ляп и так сойдёт», можно объяснить лишь одним — нежеланием сделать качественный и конкурентноспособный продукт. Вместо нормального творческого и вдумчивого процесса, он устроил гонку. И то, что он не ввёл наше государство в убытки, есть просто случайность. Его подход, эта суета, его чванливость и пренебрежение к авторитетам, его зазнайство — вся эта «васиновщина» до добра не доведёт. И нам с тобой, — он ткнул пальцем в секретаря, — придётся сделать всё, чтобы положить этой «васиновщине» конец. Тем более, что он своими действиями не только наносит вред культурной части нашего общества, но и вообще затронул все сферы жизни. Наша спокойная страна превратилась в какой-то встревоженный улей. Меня крайне раздражает всё, что происходит в последние две недели! Весь этот кавардак, творящийся за окном, происходит именно благодаря Васину. Он виновен, что советские труженики теперь шляются по ночам! Он и его отношение к делу! Я ещё раз тебе говорю — он это специально делает! А потому, нам необходимо привлечь к этому все возможные силы, дабы покончить, как с «васиновщиной», так и с её идейным вдохновителем!
Но горевать можно было долго, однако это было не в характере Суслова. Нужно было действовать, а посему он собрался с силами, восстанавливая душевное спокойствие, достал рабочий блокнот и записал на нём список из нескольких фамилий. Чуть подумал и добавил на всякий случай ещё одну. Посмотрел на секретаря и попросил его соединить с маршалом Устиновым, если тот находится на месте.
К счастью ждать пришлось совсем не продолжительное время и уже через минуту он услышал голос Министра обороны СССР.
— Здравствуй, Михаил Андреевич.
— Приветствую, Дмитрий Фёдорович, — поздоровался Суслов. — Извини, что отвлекаю, но вопрос важный и не терпит отлагательств.
— Слушаю тебя.
— Дмитрий Фёдорович, не знаю, с чего начать… одним словом у нас создалось впечатление, что назрела очень серьёзная проблема. Не плохо было бы нам её сейчас утрясти. Я говорю о неком Васине.
— Это которого Саша зовут? Писатель и музыкант?
— Да.
— А что с ним не так?