Где там Цуцик застрял? Фантазирует, как выглядят лошади? В конюшне было еще жарче, чем снаружи. Вентиляционные окна закрыты. Инструменты приготовленные для ремонта крыши свалены в кучу в пустом стойле. Катрин повернулась и замерла. На нижней ступеньки лестницы сидела Валери и обеими руками чесала пса за ушами. Цуцик прижимал уши и озадаченно косил глазами. К этой человеческой моде чесать и гладить пес еще не привык.
- Его Цуцик зовут? Японское имя? – спросила Валери.
- Угу, восточное. На твоем месте я была бы поосторожнее. У него острые зубы.
Валери пожала узкими плечами:
- Я не боюсь. Он людоед?
- Скорее джинсоед и вообще дизайнер по одежде. Любит подправить стиль.
- Значит, не натаскан на людей? – в голосе девочки мелькнуло разочарование. – Я так и знала, что Розита врет.
- Странные у нее фантазии. Он что, такой страшный?
- Они все боятся пса. Глаза голубые, улыбается хищно. И вообще….
- Будет много "улыбаться", схлопочет у меня. Лесной зверь, никакого воспитания.
Не наказывай его. Ненавижу Розиту. Сама бы ее покусала. Отравительница.
- Да, это синьора может, - согласилась Катрин. – Только уж очень многих ты ненавидишь. Меня, Розиту, отца… Ненависть, - оружие действенное, но, как и у всякого оружия, обойма-то не беспредельна.
Валери оставила собаку, подняла глаза:
- По поводу себя, можете не опасаться. На тебя и отца я оружие тратить не буду. Вокруг всё так и мелькает… Мама в тюрьме, мачехи меняются одна за другой. Возможно, мне стоит перестать надеяться на помощь, и самой заняться своей жизнью.
- Слушай, а ты видишься с мамой? – спросила Катрин.
- Нет, она не хочет. Звонит мне раз в неделю. Ей, видите ли, будет стыдно, если я ее увижу в тюремной одежде.
- Она скоро освободится.
- Еще не очень скоро. Тем более глупо стесняться дочери.
- Глупо садиться в тюрьму, когда у тебя есть дочь.
Губы Валери дернулись:
- Ты жестока.
- Новость для тебя?
- Да уж. Это был урок. Честно, сейчас я думаю, это был самый полезный урок в моей жизни.
- Да мне самой преподали предостаточно подобных уроков, - тихо сказала Катрин. – Знаю им цену.
-Точно, если бы тогда у меня был пистолет, я бы застрелила тебя не задумываясь. И этих скотов сопливых, предателей гнусных, тоже.
- Едва ли вышла столь кровавая история. Пистолет – штука специфическая..
- Я говорю, - если бы у меня был пистолет.
- Тебе бы это не помогло. Навык нужен, - Катрин коснулась пояса сзади.
Нож-серрейтор серебристой пулей свистнул в воздухе, с коротким стуком вонзился в брус над дверью. Развалившийся, было, на остатках сена, Цуцик подскочил на ноги.
- Впечатляет, - сказала Валери. – Ты работала в цирке?
- Можно сказать и так. В мире полным-полно тупых клоунов.
- Можешь не рассказывать. Я до сих пор чувствую себя полной идиоткой. Почему ты не уделала нас сразу? Ведь мы бы и пукнуть не успели.
- Дала тебе насладиться местью. И позволила подумать.
- Весьма великодушно с твоей стороны. И очень изощренно. Значит, ты давала лапать себя, и внутренне потешалась над сопляками, раскатавшими губы? Или тебя это заводило?
Катрин скривилась:
- Фу, Валери, твои бой-френды редкие уроды.
- Все? – полюбопытствовала девчонка.
- Ну, тот, который молчал, еще куда ни шло. В конце концов, такая дивная эрекция польстит любой женщине.
Валери передернула:
- Ты тот стояк использовала на полную. Всегда хотелось увидеть, как развлекаются педики, но не думала, что это может произойти прямо в моей комнате.
- Нечего зазывать кого попало. Вообще, Валери, я обязана признать, что погорячилась. Я готова извиниться.
- Правда? Мне все-таки кажется, что это я была неосмотрительна. Действительно, незачем было затаскивать к себе сомнительных типов. Особенно - тебя.
- А ты не такая уж дура.
- Ты тоже. Можешь ответить на один вопрос? Если бы я тогда не начала лить сопли, ты бы заставила их доделать дело до конца?
Катрин глянула в требовательные глаза девочки:
- Не знаю. Вы тогда здорово вывели меня из равновесия.
- Не понимаю, какого черта ты все время говоришь мне правду, - с яростью пробормотала Валери. – Это потому что я ничего не могу тебе сделать?