Наконец, Като решила пригласить на танец одну из своих невесток: супругу Великого князя Константина, которую узнала даже под маской и в наряде турчанки. Костюм необыкновенно шел великой Княгине Анне — миниатюрной брюнетке с живыми, искрящимися глазами. Но в разгар танца Като углядела какое-то оживление в одной из комнат рядом с залом.
— Что там происходит, прекрасная одалиска? — спросила она у своей партнерши. — Может быть, полюбопытствуем?
Прекрасно зная, что княгиня Анна крайне любопытна и непоседлива, она была уверена, что отказа не получит. И парочка пробилась туда, где маски столпились вокруг кого-то, сидящего в кресле. Като приподнялась на цыпочки и увидела… цыганку. Не настоящую, конечно, а ряженую, но все равно выглядевшую необыкновенно убедительно.
— Она неподражаема, — шептались вокруг. — Только что предсказала княгине Нарышкиной, что ее ждет любовь венценосной особы. Княгиня сама не своя от такого предсказания.
Признанная первая красавица двора княгиня Нарышкина действительно сидела в кресле неподалеку и обмахивала веером разгоряченное лицо. Она могла бы и не надевать маску: ее выдавали неизменные бриллиантовые серьги невероятной стоимости и красоты, а также дивной лепки рот, который кто-то из придворных рифмоплетов сравнил с устами серафима.
— А княгине Голицыной она сказала, что та умрет ночью, во сне. Эта гордячка даже побелела от страха, и поспешила удалиться с бала….
И тут Като замерла: перед цыганкой уселся рыцарь в черном плаще с опущенным забралом. Пожалуй, она одна могла узнать в нем цесаревича Александра по некоторым характерным жестам и привычно стройной осанке.
— А что ждет меня, прекрасная фараонита? — негромко спросил он.
— Вы проживете долгую жизнь, рыцарь, — так же негромко ответила ему гадалка. — И первая ее часть будет полна суетности, блеска и побед, а вторая пройдет в благости и кротости, где вы и обретете настоящее счастье.
— Ты хочешь сказать… — начал было рыцарь, но тут его прервал один из адъютантов императора:
— Их Императорское Величество желают видеть цыганку немедленно, — сообщил он.
Толпа придворных отшатнулась от предсказательницы, как если бы ее звали не к императору, а прямиком на эшафот. Только любопытная Като заскользила следом за адъютантом и цыганкой, стараясь быть не слишком заметной.
Цыганка низко присела перед императором и императрицей. Такой утонченный реверанс могла сделать только дама, досконально знакомая со всеми правилами этикета.
— Что ж, милочка, приоткройте будущее перед вашей императрицей, — почти ласково сказала Мария Федоровна.
— Вас ждут тяжелые испытания, Ваше императорское величество, но они будут недолгими, а потом вы будете жить мирно и счастливо среди любимых вами людей.
Павел саркастически хмыкнул:
— Видите, моя дорогая, испытания все-таки будут. А я… что вы скажете мне?
— Вы слишком высоко стоите над обычными смертными, Ваше императорское величество, чтобы я могла осмелиться заглянуть в вашу жизнь.
— Не увиливайте, — нахмурился Павел.
— Могу сказать одно: не верьте тем, кто говорит вам правду, не пытайтесь вернуть прошлое. И приготовьтесь к тому, что одна из ваших дочерей покинет мир раньше вас.
Павел не успел ничего сказать, только побледнел. И в этот момент к гадалке подскочил молоденький офицер:
— А мне что вы скажете?
— Я вижу на вас корону.
— Ну все! — загремел обретший голос Павел. — Сударь, маску долой! Я хочу видеть того, кого якобы ждет корона.
Офицер нехотя снял маску и все ахнули, узнав Великую княжну Екатерину. Павел залился своим ни на что не похожим лающим хохотом и никто не заметил, как исчезла, точно растворилась в блестящей толпе придворных загадочная цыганка.
…………………………………………………………………………………………
События между тем разворачивались своим чередом. Через неделю после маскарада, наделавшего столько шума из-за таинственной гадалки, в казарме Преображенского полка собрались граф Пален, генерал Беннигсен, князья Платон и Николай Зубовы, Петр Волконский, Александр Голицын, и другие заговорщики.
Князь Платон Зубов обрисовал положение, напомнив о разрыве отношений с Англией, беззаконии и диких выходках императора, и прочих малоприятных событиях в империи.
— Хорошо еще, что этот болван Кутайсов и впрямь подумал, что я влюблен в его дочь и намерен с ним породниться. Иначе мне никогда бы не выбраться из ссылки.