— И что с ним?
— В последнее время я заметил, что здоровье его ухудшается. Он собирается отправиться во Францию вместе с Вашим Величеством. Это неосторожно с моей стороны... но я не буду думать, как я безрассуден, высказывая то, что у меня на уме, — я буду думать только о том, что служу Вашему Величеству. Сир, граф Сюррей слишком стар, чтобы сопровождать Ваше Величество во Францию, а такие люди могут значительно задержать проведение кампании. Если Ваше Величество желает, чтобы граф Сюррей сопровождал вас во Францию, тогда это будет и моим желанием, но...
Генрих кивнул.
— Он говорит правду,— сказал он.— Сюррей старик. Мне совсем не нужно, чтобы со мной маршировали старики!
Катарине пришло в голову, что единственно, почему бы он хотел взять их с собой, так это для того, чтобы привлечь внимание к своей лучезарной юности.
Но они шли на битву. Генрих хотел, чтобы рядом были молодые люди. Он также хотел показать этому человеку, что ценит его работу. Епископ Фокс, считавший Уолси своим протеже, сообщил королю, что даже его изумляет энергия Уолси. Он взял под свой контроль сыромятни и кузницы, хлебопекарни и пивные заводы, так что все они работали на государство, чтобы дать возможность господину Уолси снабдить будущую кампанию всем, чем нужно. Он работал весь день и далеко за полночь, редко делал перерывы, чтобы поесть; он был полон решимости угодить королю своим усердием, чтобы на этот раз война не кончилась неудачей из-за недостатков в снабжении.
Мне нравится этот Томас Уолси, говорил себе король.
Бросить ему Сюррея в обмен на все его труды ничего не стоило. Сюррей был стар, спесив и потерял расположение короля. Как полагал Генрих, Уолси попросил об этом не из-за неприязни к старику, а из-за своего рвения добиться успеха предприятия.
— Когда мы отправимся во Францию,— сказал Генрих,— Сюррей останется здесь.
Уолси склонил голову с таким смиренным и благодарным видом, как будто его удостоили какой-то награды.
— Теперь я спокоен, Ваше Величество, я боялся, что моя назойливость...
Генрих так шлепнул его по спине, что тот немного покачнулся.
— Не бойтесь, господин Уолси. Служите нам хорошо и мы будем для вас хорошим господином.
Уолси взял руку короля и поцеловал ее; он поднял на Генриха глаза, полные слез.
— И самым великим, сир,— пробормотал он.— Господином, служить которому для всех наслаждение.
Генрих был явно доволен. Он подумал: «Когда мы выиграем войну, я не забуду господина Уолси. Быть может, я оставлю его при себе. Он полезный человек и умный».
* * *Выходя их королевских апартаментов, Уолси про себя улыбался.
Эта война пришлась ему весьма кстати, так как привлекла к нему внимание короля. Он собирался произвести впечатление на молодого монарха своей необыкновенной работоспособностью, как было с его отцом, когда старый король считал, что он еще не начал выполнять поручение, а потом обнаружил, что оно с большим умением успешно завершено.
— Путь для меня открыт,— прошептал он про себя.— Бояться нечего.
Он испытывал легкое сожаление, что не может разделить свой триумф с семьей. Ему бы хотелось увидеть госпожу Винтер, мальчика и девочку при дворе. Ему бы хотелось, чтобы на их долю достались награды и почести. Он, конечно, так и сделает. Он хорошо позаботится о детях. И все же его печалило, что их надо скрывать.
Ему было интересно, что бы сказал король, если б узнал, что Уолси теперь покинул дворец и направился к женщине, родившей ему двух детей. Он мог догадаться. Маленькие глазки будут выражать возмущение, губы королевского рта недовольно сожмутся. Генрих полагает, что его священники должны хранить целомудрие, и к тем, кто был невоздержан, он отнесется суровее, чем менее чувственные люди. Вот мужчина, подумал Уолси, испытывающий вожделение к женщинам с привлекательной внешностью, с которыми он сталкивается. Хотя, может быть, он этого не осознает. Он притворяется, что проявляет королевский интерес к своим подданным, однако, если этот подданный женщина и к тому же красивая, интерес усиливается.
Нет, нужно все хранить в тайне, его враги не должны обнаружить существование госпожи Винтер. А у него есть враги, и много. Враги составляют значительную часть жизни мужчины, если тот решил подняться от низов до самых вершин величия.
И вот сейчас к нему приближается один из них.
Граф Сюррей делал вид, что не видит его, но Уолси решил, что тот не должен пройти мимо.
— Добрый день, милорд.
Сюррей бросил на него высокомерный взгляд.
— Вы меня не видели, — продолжал Уолси. — Милорд, значит, у вас плохо со зрением?
— Не хуже, чем в двадцать лет.