Итак, в один из солнечных мартовских дней прибыло венецианское посольство, которое на пути сюда с огромной пышностью принимал новый король Франции.
Генрих был в своей стихии. Он полагал, что Франциск всячески постарался произвести впечатление на венецианцев своей элегантностью и великолепием, и решил превзойти короля Франции, кого всегда считал своим особым соперником с тех пор, как услышал, что Маргарита Ангулемская — которую в свое время предлагали Генриху в невесты — объявила своего брата самым красивым, остроумным и самым очаровательным мужчиной в мире, кого будет всегда любить больше всех других.
Поэтому Генрих подготовился. В то утро он представлял собой такое ослепительное зрелище, что были поражены даже те, кто привык к его великолепию.
Венецианцы поднялись вверх по Темзе в Ричмонд на барже, красочно разукрашенной серебряной и золотой парчой. Прежде чем допустить их к королю, их угостили хлебом и вином, а потом сопроводили в королевскую часовню на мессу.
Когда месса закончилась, их ввели к королю. Для их приема дворец был украшен, и в каждом помещении были повешены полотнища из серебряной и золотой парчи и гобелены. Чтобы мощь Англии произвела впечатление на гостей, в этих комнатах стояли, вытянувшись по стойке смирно, триста алебардщиков в серебряных кирасах. Гости были поражены, потому что алебардщики, выбранные за свой огромный рост, возвышались над малорослыми венецианцами, а их свежий цвет лица поразительно контрастировал со смуглыми физиономиями пришельцев из Венеции.
Затем они попали в палату короля, где их ждал для приема Генрих. Когда они вошли, он стоял, опершись на трон. Он хотел, чтобы они сразу получили представление об его огромном росте, что было бы невозможно, если бы он сидел. Генрих на самом деле представлял собой внушительную фигуру: его пурпурная бархатная мантия была подбита белым атласом и стелилась за ним шлейфом длиной в четыре ярда; на его массивной груди мантию скрепляла толстая цепь из чистого золота; его дублет был сшит из алого с белым атласа, а на голове красовался бархатный берет, украшенный белым пером. На шее у него было золотое ожерелье с усыпанным алмазами изображением Св. Георгия, а ниже него — другое ожерелье, с которого свисал круглый алмаз величиной с грецкий орех, с которого, в свою очередь, свисала большая безупречная жемчужина.
Ослепленные венецианцы щурили глаза. Франциск был великолепен в своей элегантности, но Генрих представлял более красочное зрелище.
Генрих был в восторге от того, что, как было видно, произвел на них такое впечатление; засверкали голубые глаза под рыжими волосами, расчесанными вокруг головы; он протянул к ним руку, пальцы которой почти целиком покрывали ослепительно переливающиеся драгоценные камни.
Генрих тепло приветствовал гостей, говоря им, как он рад принимать их здесь при своем дворе. Им нужно освежиться, поэтому для них приготовлен банкет, а после того, как они поедят, они должны будут посмотреть на рыцарские поединки, в которых, считает Генрих, его соотечественники достигли совершенства.
Венецианцев, ошеломленных дружелюбием и гостеприимством короля, затем любезно приняли члены королевского Совета, во главе которых был новый кардинал Уолси, самый важный человек в королевстве.
У них была и встреча с королевой, появившейся в пышном облачении, сверкающем драгоценными каменьями. Но до них уже дошли слухи о чувствах короля к своей супруге и они не верили, что теперь у нее есть на него какое-то реальное влияние.
Генрих прошел с ними на банкет, где окружил себя самыми важными лицами из их числа, и с удовольствием наблюдал их изумление при виде блюд, приготовленных его поварами, и способности англичан поглощать пищу в таких количествах.
У него не было намерения разговаривать о государственных делах — этим должен был позже заняться Уолси; ему же не терпелось узнать, сравнивают ли его гости мысленно с Франциском.
Вскоре он задавал вопросы о своем могущественном сопернике.
— Вы недавно побывали у короля Франции; скажите мне, он такого же высокого роста, как и я?
— Разница в росте между королем Франции и королем Англии очень невелика,— последовал ответ.— Ваше Величество крупный мужчина, Франциск тоже.
— Этот юный король Франции, он полный?
— Нет, Ваше Величество. Его нельзя назвать полным. Совсем нет. Он худощавый и стройный.
— Худощавый и стройный. — Генрих погладил свое собственное округлое бедро.