Он увидел стоящего рядом с постелью человека и спросил:
— Кто это?
Подошли его слуги и сказали: — Ваше Величество, это Адриан Утрехтский, он прибыл сюда, как только услышал о недомогании Вашего Величества.
Чтобы скрыть свой гнев, Фердинанд отвернулся к стене. Адриан Утрехтский, главный советник его внука Карла.
Итак, подумал он, черные вороны уже начали слетаться. Сидят и ждут, пока погаснет последний проблеск жизни. Они ошибаются. Я не собираюсь умирать.
Он повернулся и прохрипел:
— Скажите... этому человеку, чтобы он ушел. Он пришел слишком рано. Отошлите его.
И Адриану Утрехтскому пришлось покинуть дом. Но Фердинанд ошибался.
Несколько дней спустя, когда его камергеры подошли к постели, чтобы пожелать ему доброго утра, они увидели, что он мертв.
ПРИНЦЕССА МАРИЯ
Рождественские празднества закончились, и Катарина была рада. Она ждала ребенка в феврале и твердо решила не переутомляться.
Генрих, как и прежде, был с ней нежен. Его вполне устраивало, что во всех празднествах, где он играл центральную роль, она оставалась всего лишь зрительницей. Он заботливо уговаривал ее пойти лечь в постель и отдохнуть, а сам затем отправлялся к Элизабет Блаунт или, быть может, к какой-то другой молодой женщине, которая пришлась по вкусу.
Катарина не возражала. Она терпеливо ждала.
Та зима выдалась суровой, самой холодной, как могли припомнить; и когда стоял ужасный мороз, и Темза покрылась таким толстым льдом, что по нему могли проезжать на телегах, к Генриху принесли известие о кончине Фердинанда.
Тот встретил его в приподнятом настроении. Умер этот старый обманщик Фердинанд. Генрих так и не простил его за то, что тот его одурачил. С ним уходила старая эра, Генрих хорошо это знал. В Испании будет править другой. Генриху хотелось громко расхохотаться. Им станет тот мальчишка, с которым он познакомился во Фландрии — этот еле ворочающий языком неотесанный парнишка, с глазами навыкате и мертвенно бледной кожей. Полная противоположность Фердинанду.
Генрих вовсе не был недоволен. Теперь свою ненависть и зависть, которые он испытывал к испанскому властителю, он обратит на короля Франции, это обворожительное создание с хитрыми глазами, кто показал свою храбрость и начал свое правление, дав своему народу победу — как в свое время это хотел сделать Генрих.
Но пока что умер Фердинанд.
— Это будет для королевы потрясением,— сказал он Уолси, когда они обсуждали новость.— Лучше скрыть это от нее, пока не родится ребенок.
— Внимательность Вашего Величества можно сравнить лишь с вашей мудростью.
— Значит, вы, э, согласны, что ей не следует говорить?
— В ее нынешнем состоянии говорить ей было бы неосмотрительно. Может случиться еще одна беда.
Король кивнул. В его глазах появилось коварное выражение. Уолси были понятны его мысли. В лице своего отца Катарина потеряла могущественного союзника. Если теперь король решится дать ей развод, ни одна великая держава в Европе не возмутится таким с ней обращением, так как вместо воинственного и хитроумного отца-покровителя у нее есть лишь юный и неопытный племянник.
Уолси подумал: роди здорового сына, Катарина, или же тебе будет угрожать большая опасность.
— Я доведу до всеобщего сведения,— сказал Уолси,— что под страхом навлечь на себя неудовольствие Вашего Величества, никто не должен сообщить королеве о смерти ее отца.
* * *Ребенок Катарины родился 18 февраля 1516 года в Гринвичском дворце. Катарина пришла в себя и услышала крик ребенка. Ее первой мыслью было: «Значит, ребенок жив».
Вокруг своей постели она увидела лица, и среди них Генриха. Она услышала, как кто-то сказал:
— Ребенок здоров, Ваше Величество. Ребенок живет.
Она ощутила огромное удовлетворение. Как она любит этого ребенка! «Всю жизнь я буду его любить,— подумала она,— хотя бы за ту радость, что он принес мне в эту минуту».
Но почему они сказали «ребенок»?
— Мальчик? — спросила она.
Непродолжительное молчание послужило ей ответом еще до того, как он прозвучал:
— Красивая девочка, Ваше Величество.
Послышался легкий вздох. Это было бы слишком много — мальчик и ребенок, который выжил. Около постели появился Генрих.
— У нас здоровый ребенок, Кейт,— сказал он.— А потом... ну, будет и мальчик.
Последующие дни прошли в сильной тревоге: Катарину страшило, что все пойдет по такому же трагическому пути, как и во многих других случаях. Но эта маленькая девочка с самого начала была другой; она выжила, и все у нее было хорошо.