Лешку Ася уже видела много раз, знает и поэтому продолжает дурачиться, когда мы спускаемся за следующей партией вещей:
– Леш, Стас говорит, что ты тиран.
– А? – друг полностью сосредоточен на деле. – Да.
У Лешки широкое загорелое лицо, смешливые морщинки в уголках карих глаз и в целом, подкупающая внешность недалекого деревенского увальня. Но не стоит искать связь черт характера с внешностью, проводя ложные параллели. И с таким лицом, не будучи обремененным моральными принципами, человек способен на любые поступки.
На смену предзакатному мареву, приходит свежесть. Постепенно сереет. Но то, на что я смотрю – вижу ясно. Иду рядом с Асей. Мы останавливаемся около елей, и она обиженно айкает, задев колкую ветку той самой, приковавшей мое внимание рукой. Тыльная сторона ладони заклеена в двух местах белым пластырем. На обеих – подсохшие глубокие царапины.
– Подумаешь, царапиной больше, царапиной меньше… что с руками? – мой тон беспристрастен, пристальный интерес обычно не располагает к откровенности.
Да, я и в этот раз резонно предложил себе не вмешиваться. Да и нужно ли тут мое вмешательство? Но проблема, наверное, в том, что случайная девчонка уже перестала быть случайной…
– Так, неудача. Точнее, моя глупость, – признается легко. Без намека на кокетство привычным движением откидывает на спину густые, чуть вьющиеся на концах волосы. Смеется, рассказывая про какого-то взбесившегося кота. Но я не проникаюсь ни её весельем, ни правдивостью слов. А еще вспоминаю синеву на запястье.
– Покажи.
– Любишь смотреть на увечья? Так и знала, что ты – маньяк, – отшучивается, награждая эпитетом, невольно вызывающим у меня кривую усмешку.
– Царапины – не увечья. А маньяки не только смотрят.
Видя, что я жду, девчонка вздыхает, отклеивает одну сторону пластыря. Ранка выглядит рвано, некрасиво. Но, действительно, похоже, что кот (или какой-то схожий зверек) прокусил руку, исполосовал кожу.
Но я намерен узнать больше. Поэтому, задавая следующий вопрос, подступаю ближе, наклоняюсь и слежу за ее личиком неотрывно:
– А те симпатичные синяки, пару месяцев назад – тоже кот?
Мои слова, что называется, выбивают ее из колеи, выбивают из хорошего настроения… из сегодняшнего дня. Воспоминания отражаются чувством брезгливости, смятения. И быстро исчезают. Наверно, если бы специально не вел охоту за эмоциями – не уловил бы эту вспышку.
Наседаю, пока темноглазая малышка растерянно блуждает взглядом по зеленоватой ветке ели:
– Или как?
Кусает губы, явно не по душе допрос. Была бы постарше, посмелее и позубастее, скорей всего, услышал бы ядовитое: «Не твое дело!». А так…
– Ерунда, – отмахивается вежливо, но твердо. Неожиданно. Думал, хоть какие-то жалобы услышу. Гордая либо глупая – в данном случае равнозначно.
– Хорошо подумала? – пристально вглядываюсь в хмурь темных омутов. Замечаю на носу пару веснушек, которых раньше, вроде, не было.
– Угу, и вообще, мне домой пора. – Ясно – сбегает. Для себя могу мысленно поставить галочку в графу: «Сделал что мог», теша эго самообманом. Но, кажется, у девочки неприятности, поэтому переношу в: «Разобраться при случае». Не пытать же, в конце концов!
– Подожди, у тебя что-то в волосах запуталось. Мусор какой-то с веток упал.
Тянусь, и Ася чуть вжимает голову в плечи. Пропускаю блестящие прядки сквозь пальцы и чуть встряхиваю, – приятные на ощупь.
– Вот, какие-то сухие травинки, – убираю руку, и ее напряжение вырывается еле различимым судорожным вздохом.
.
АСЯ
Учеба, учеба, учеба… и дождь. Частый, надоедливый. Cветлым пятном в череде одинаковых дней – мой День рождения, а темным… темным черно-белые сны. После нападения странного мужчины, сны только такие. В них я каждый раз плутаю в лабиринте узких улочек экзотического города, взращивая в душе подозрение, что за мной недобро наблюдают…
Уже жалею, что не смогла как-то задержать того типа. Сейчас бы не гадала, уготована ли мне еще одна встреча! Кто ж знает, может промах отпугивает таких как он, а может, наоборот, – подстегивает азарт охоты, и вкус односторонней игры становится более сладким.
Когда о чем-то подобном рассказывала географичка (ну та, что предпочитает текущей теме обмусоливание подробностей бытия «именитых» маньяков), мне, слушавшей вполуха, казалось, ну что тут сложного – взять и вырваться, убежать... Реальность потеснила иллюзию. Безусловно, не стала бы покорно ждать того, что вытворит со мной больной на всю голову урод. Но убежденности, что при случае легко выкручусь, поубавилось.