– Ася, мне иногда кажется, что тебе просто скучно, если все тихо-мирно. – глубокомысленно замечает веснушчатая брюнетка, когда до двора остаются считанные метры.
– Умница, раскусила. – Держу ладонь так, чтобы кровь, капающая с пострадавшей конечности, не запачкала одежду. Красная лужица на ней ширится. Усаживаюсь на первую попавшуюся скамейку во дворе. Уже стемнело и можно не опасаться напугать кого-то своим видом.
Женька изумленно таращится.
– Домой пока не иду, – отвечаю на немой вопрос. – Мама в обморок упадет.
– Тогда ко мне, – принимает решение подружка. – Дома только брат.
«Только брат» - это уже много, но приходится выбирать из двух зол.
– Т-а-а-ак, – цедит, открывший нам дверь Сережа и, обращается ко мне:
– Что случилось?
– Упала.
– Где ж так падают…?– начинает он, но прерывает сам себя. – Ася, блин, руку держи выше! Кровь же надо остановить!
Едва успеваю ногу об ногу стянуть обувь, как он, не деликатничая, хватает и волочит меня в ванную. Да, силушки после службы в армии в нем поприбавилось.
До упора открывает кран с холодной водой и, четко под струей, бьющей в дно ванны, держит мою руку. Стоять полусогнувшись неудобно. Сережка прижимается к моему голому плечу грудью, и я замечаю, что он без своей дурацкой домашней футболки с черепами. На нем только серые свободные штаны. Хорошо, что он «свой» и на него мои комплексы не распространяются… Или распространяются? Блииин! Густо краснею вместо того, чтобы как все нормальные люди бледнеть от потери крови. Мышцы становятся как деревянные, а сердце убыстряет темп… Наверняка, если бы какой-нибудь матёрый «Фрейд» применил свои, отработанные приемы, то нашел бы причину, почему я вдруг начала чересчур остро, с болезненной застенчивостью реагировать на полуобнаженное мужское тело. Но, не к школьному же психологу с этим идти!
И дело вовсе не в Женькином возмужавшем брате. Память услужливо подкидывает, как стою, не зная, куда деться от смущения, когда старшеклассник, по дороге к раздевалке стягивает с себя майку и, проходя, задевает меня плечом… еще пару эпизодов на озере и… исключение из правил. Странный, непредсказуемый Тимоша…
В этот раз он находит нас, когда мы загораем на бетонных плитах, выложенных вдоль гребного канала. Раздевается и кидается в воду. А наплававшись, мокрый и холодный как лягушка, втискивается между мной и Ольгой, с наслаждением растягивая поджарое загорелое тело на покрывале, прикрывающем горячий бетон… И ничего. Мои комплексы молчат. Чтобы удостовериться в этом, тыкаю пальцем в кубик пресса, и еще раз, радуясь, что дышу абсолютно ровно.
- Щекотно, – бормочет парень и переворачивается на живот…
Сережа недоуменно взирает на то, как переминаюсь с ноги на ногу, на мои пылающие щеки, и угрюмым взглядом выражает отношение к происходящему – ему на нафиг не нужно мое смущение. Ерошит свои пшеничные волосы, пряча за привычным жестом досаду, делает глубокий вдох.
– Потерпи. Видно, какой-то мелкий сосуд задет, – смягчается и в глубине желто-карих, точь-в-точь «женькиных» глаз, я нахожу искру сочувствия. Насколько возможно отодвигается. Никогда не считала Сережку глупым, скорее наоборот, да и сестра не раз просила его при мне одеваться. Так что, мы оба знаем, что терпеть мне надо не ледяную воду и постепенно стихающую боль… Язык прилип к нёбу, и я только киваю, внимая совету: потерплю… его.
Когда экзекуция с обработкой ранок перекисью и наклеиванием пластыря позади, Сережка, к счастью уже натянувший футболку, по обыкновению превращается в шута. Вне стрессовых ситуаций – его обычное «амплуа». Падает на диван между нами и издевательски ласково гладит по головам:
– Дууурочки! – тянет. От этой его коронной фразы уже тошнит. Но мы с Женькой сами виноваты – признаться, нередко даем повод.
Женя фыркает, сбрасывая руку брата. Я откидываю голову на бархатистую спинку дивана так, чтобы не смог дотянуться даже кончиками пальцев и, выразительно глядя на подругу, закатываю глаза. Та сдувает со лба челку и пожимает плечом – без понятия, как унять родственничка. Приходится в качестве отвлекающего маневра (иначе сейчас начнется!), голоском умирающего лебедя пропеть:
– Се-е-реж, очень чаю хочется. Поставишь чайник?