Я ошиблась, в их лицах не таится напряжение, и вблизи убеждаюсь – померещилось. Саша лениво разминает в пальцах сигарету, привычно глядя на окружающих так, будто ему все должны, а на меня как на недоразумение, помеху планам. Лёша цепляет на лицо крокодилий оскал, поддевает вопросами и издевательским тоном. А Стас… хладнокровие во взгляде, казалось, навечно застывшее глыбой серого льда, куда-то делось и теперь он… странно и, похоже, по-настоящему рад. Рад мне?... Даже, если и говорил как-то раньше, что ему без меня скучно, это ведь просто так и ничего не значит?
Людская толпа, будто волна, шурша откатывается чуть назад, подальше, а я… я придвигаюсь ближе к высоким фигурам в черных кожанках, так как сейчас даже Лёша кажется роднее, чем тот отвязный тип позади. Кстати, куда он делся? Пока пытаюсь понять, потихоньку водя взглядом по людям, тело внезапно обволакивает приятное тепло. Не могу найти в себе сил отказаться, и Стас уверенно заворачивает меня в согретую собою куртку.
Он без раздумий соглашается на просьбу, которую я, еле переборов неловкость, бубню под нос. Но когда сажусь в машину, окунаясь в «какофонию» ароматов мужского парфюма со слаборазличимым «привкусом» сигаретного дыма, то сразу понимаю, что ничего тут не решаю. Решают за меня… И обсуждение куда меня пристроить, а также отношение, напрочь лишенное сочувствия, озадачивает и настораживает. В какой-то момент даже пугает настолько, что интуитивно жмусь к Стасу, самой себе напоминая несчастного растрепанного воробья.
К счастью, это всего лишь шутки… наверное. Передумай я и пожелай выйти из машины, меня тут же выпустят… наверное. Да наверняка! Во всяком случае, так думать легче. И все же, вариант переночевать у Стаса и его неприветливой старшей сестры, после всего произошедшего за вечер, воспринимается издерганным стрессом сознанием как самый радужный.
…Но стоит ли радоваться крыше над головой, доверять теплу и комфорту если, как оказалось, всё это предполагается разделить этой ночью на двоих? Что, собственно, знаю о стоящем напротив здоровяке? Теперь, конечно, больше чем когда подруги со жгучим любопытством наседали с вопросами. Рост – метр девяносто девять; возраст – двадцать четыре года; не женат и не был; постоянной девушки нет; занимается боксом и еще какими-то единоборствами; с семнадцати лет живет самостоятельно от родителей; больше года назад перебрался в наш город и так далее… И что? Толку-то. Это разве дает ответ на вопрос не насильник ли он и не маньяк ли? Ладно, с маньяком погорячилась. Не маньяк он. Но вдруг воспользуется ситуацией и станет приставать?
Не знаю, как ему удается быть таким убедительным. Но идти мне и правда некуда, а ещё я жутко замерзла и устала, проведя весь сегодняшний день на ногах. В попытке подстраховаться, достаю Стаса вопросами, от которых он то удивленно вскидывает брови, то хмурится… но терпеливо отвечает.
Когда закрывается дверь, лезу в шкаф, на который указал хозяин и шарю по полочкам в поисках какой-нибудь домашней одежды. Блииин, всё такое огромное! С трудом нахожу на удивление небольшой, до середины бедра серый свитер и длиннющую футболку... Зато ванна просто чудо! С удовольствием погружаюсь в горячую воду, и озноб, кажется, выходит из самых костей… И зачем, спрашивается, отказывалась? Млею с полчаса. Глаза начинают слипаться и, чтобы не уснуть, одевшись, возвращаюсь в комнату.
Здесь уютно и чисто. Несмотря на то, что интерьер немного строгий, он скрашен преимущественно теплыми персиковыми, желтыми и бежевыми тонами. Большой телевизор, выглядит дорогим, как и музыкальная установка на продолговатом журнальном столике….Стас не сказал, где я могу устроиться. Дверь в соседнюю комнату прикрыта и туда не заглядываю. Но перед телевизором есть два массивных мягких кресла, чуть развернутые друг к другу. Вероятно, они раскладываются, однако я не знаю как. Да и уже прямо-таки валюсь с ног, чтобы сейчас в этом разбираться. Чем укрыться тоже не нахожу, поэтому опять лезу в шкаф и вытаскиваю пару свитеров (надеюсь, хозяин не рассердится) и кое-как свернувшись в кресле накидываю их сверху. Еще слышу, как лакает воду Бонька, как на улице шумит ветер, порывисто врезаясь в стекло…
Просыпаюсь из-за жары, потому что лежу под толстым тяжелым одеялом в шерстяном свитере и потому что… прижимаюсь спиной к крепкому телу, а на животе покоится мужская ладонь… Стас.
Что это именно он, понимаю как-то моментально. Уговариваю себя не паниковать, а сердце ухает куда-то в пятки. Начинаю отодвигаться. В ответ на это рука напрягается, – ощущаю игру мышц, касающихся плеча, когда парень плотно притискивает меня к себе. Через тонкую ткань футболки жжет тепло большой ладони, забравшейся под короткий свитер… Слабость опутывает, словно тугая веревка и по телу расходится мелкая дрожь. Делаю над собой усилие, мысленно встряхиваюсь и, невольно жалобно мыча, пытаюсь освободиться от нереально крепкой хватки. Рука с живота медленно начинает ползти вверх и замирает на ребрах под грудью, когда я, судорожно вздохнув, изо всех сил впиваюсь в широкое жилистое запястье пальцами.