– Я к родителям на выходные. Еда в холодильнике. Собаку покормила. Стас, будешь девок приводить – поменяй потом белье. – Кричит Элка уже в дверь ванной, пока я стою под прохладными струями, выгоняя из тела остатки сна.
– А если вдруг безотказных мальчиков затащу в постель, белье можно не менять? – уточняю.
– Придурок! – сердится, так как не приемлет пикантных шуток.
– Ну ок, ок, Эл! Денег родителям передай и горячий привет, конечно. Себе возьми на расходы сколько надо. Там, в тумбочке за парфюмом.
– Бессовестный. Сам бы съездил, проведал мать, отца. – В который раз взывает она к моим сыновним чувствам под «аккомпанемент» скрипучей дверцы тумбы.
– Съезжу. – Спорить с родной кровью – себе дороже.
…Боня старательно принюхивается к траве, к воздуху, что-то ловит острым ухом, извлекая из эфемерных субстанций одной ей ведомую информацию. Я никуда не спешу и позволяю ей задавать темп и направление прогулке. Тянет к школе. Но там никого нет, и играть ей не с кем.
С треском отламываю нижнюю сухую веку от толстенного дуба, растущего у крайней точки периметра площадки. Обстругиваю острым ножом трухлявый край и швыряю собаке. Успел понять, она обожает притаскивать палку. Носится, лает и вдруг срывается в направлении, откуда мы недавно пришли. Во мне растут светлые, праведные чувства – на этот раз открутить ей голову! Но для начала пытаюсь звать, следуя за ней.
Ну, конечно! Опять, радостно повизгивая, вертится около овчарки, а я встречаюсь взглядом с черноглазой малышкой.
– Поймать? – негромко спрашивает та.
– Привет! Пока не надо. Отпускай волкодава, пусть побегают, – отвечаю с улыбкой.
Девчонка выполняет просьбу, но остается на расстоянии.
– Здесь неудобно, пошли к турникам. – Не спорит, и вот мы уже идем рядом, скупо перебрасываясь ничего не значащими фразами, имеющими свойство тут же улетучиваться из памяти.
Ася выуживает из кармана толстовки мячик, и Боня оставляет палку в надежде заполучить новый «трофей». Девочка бросает мяч о стену какого-то одноэтажного здания (склад что-ли?), примыкающего торцом к школьной площадке и он, отскочив, возвращается к ней в руки. Она сноровисто проделывает это несколько раз. Собаки азартно охотятся за игрушкой, вывалив языки. Меня в игру не приглашают и я, понаблюдав, углубляюсь в свои записи. Достаю калькулятор, считаю, скрупулезно вношу данные…
Надрывный Бонин лай, переходящий в повизгивание настойчиво таранит мозг. К нему примешивается басистое гавканье овчарки, гулко рикошетящее от стен зданий. Оглянувшись, вижу собак и девчонку возле здания школы. Рискованно перегнувшись через железное ограждение, Ася свешивается вниз к подвальным окнам «утопленным» на два-три метра. Собаки, толкаясь, пытаются сунуть головы сквозь прутья.
От моего: «Чё там?» малышка вздрагивает, резко выпрямляется. Да, надо поаккуратней, – свалилась бы еще от неожиданности. И да, несмотря на рост и габариты я умею двигаться бесшумно.
– Мяч упал, – отмахивается. Но уже и сам вижу маленький круглый предмет на дне «ямы». – Ладно, может Вовка потом достанет, – добавляет, с сожалением отворачиваясь от перил.
– Сейчас залезу, вытащу.
– Ты? – недоверчиво оглядывает меня. – Джинсы запачкаешь, светлый свитер… не надо. Потом попрошу мальчика, он по выходным примерно в это время с двумя колли сюда выходит, достанет.
Но я перекидываю ногу через ограждение, ставлю носок кроссовка на каменный уступ, хватаюсь за решетку-солнце на окне, предварительно проверив ее крепость, и постепенно продвигаюсь к цели. Спрыгиваю на дно, где воняет затхлостью.
– А как выберешься? – слышу обеспокоенное. – Давай за поводок вытяну.
Заботливая! Хочется расхохотаться! Во мне больше ста килограмм, а в малышке, что так глупо, опрометчиво предлагает свою помощь едва ли есть сорок пять, – слишком уж хрупкая на вид. Позволить, что ли, меня тянуть и посмотреть на этот цирк?... Вылезаю так же легко, как слез.
– Играй подальше.
Ася кивает. Хоть бы улыбкой поблагодарила! Или специально ведет себя так? Дает понять, что не нуждается в помощи? Разграничивает наше общение, вгоняя в рамки «случайные знакомые и ничего больше»? Выводы мелькают в фоновом режиме, просто потому, что привык анализировать поступки людей, а не потому, что задевает поведение малолетки.
– Держи! - передаю мяч, поднимая руку повыше, чтобы собаки не выхватили. Девчонка встает на носочки, вынужденно тянется, и я задерживаю взгляд на обнажившемся, из-за сползшего вниз рукава, тонком запястье. Свежие синюшные метки – однозначно следы от пальцев. Тянет спросить «откуда?», но вовремя одергиваю себе, приструняю любопытство. Мне, по сути, наплевать. Не хочу слезливых излияний и не расположен вникать в чьи-то проблемы. И так хватает в жизни драйва, чтобы изнашивать нервы лишней порцией адреналина.