Джепа еще раз изложил наши условия Уркену. Они вышли за пределы лагеря и долго говорили, жестикулируя. Солдат молча прислушивался к их разговору. Мы кружили по лагерю, якобы занимаясь наведением порядка, а на самом деле зорко наблюдая за всей тройкой. Но по физиономии Джепы видно было, что обмен мнениями не дал результатов.
После часовых переговоров нам пришлось значительно уступить. Носильщики получат по двадцать рупий бакшиша. Этот нюанс представлялся нам существенным. Оплата сохраняется прежняя, а эти двадцать рупий — чаевые, бакшиш.
Джепа изложил носильщикам суть нашего предложения и через несколько минут вернулся с ответом. На этот раз они согласились. Уф! Какое облегчение!
Началась выплата. Из-за верёвки, ограждающей лагерь, на нас поглядывает любопытная босоногая детвора. Вальдек составляет список носильщиков. Джепа специально закоптил сковородку, о которую будут мазать свои, пальцы получившие оплату. Все носильщики неграмотные и вместо подписи оставят в ведомости оттиск своего большого пальца.
Мы выкликаем носильщиков в том порядке, в каком они. значатся в списке. Последними получали плату двое носильщиков, из-за которых разгорелся весь спор.
Наконец лагерь опустел, и мы смогли заняться приготовлением обеда. Сонам выпотрошил двух куриц, отварил большой горшок риса.
После полудня помрачнело. Тяжелые, свинцовые тучи повисли над долиной, моросит мелкий дождь. На душе тоскливо. Удрученные спорами с носильщиками, обеспокоенные судьбой большого каравана, мы молча слоняемся по лагерю, пытаясь чем-нибудь заняться.
В четыре часа лагерь заполнился жителями Гхунзы. Мы намеревались выбрать среди них новых носильщиков. Весе лая группа производила благоприятное впечатление. Мужчины — в брюках из толстого сукна, в теплых куртках или свитерах европейского производства. У некоторых волосы перехвачены повязками, кое у кого задорный локон на затылке повязан цветным бантом. С собой они привели женщин и детей. Смеющиеся ребятишки в черных, часто доходящих до пят полотняных курточках шныряли между нами и нашей поклажей. Привлекательные молодые женщины украсили свои скромные темные одежды тибетскими бусами из самоцветов. Подчас можно было заметить ожерелья с серебряной подвеской. У нескольких женщин младенцы в холщовых свертках привязаны за спиной. Держались женщины смело, не смущаясь «саибов». У всех взрослых на ногах яркая войлочная обувь. К подошве, изготовленной из выделанной кожи яка, приторочены разноцветные лоскутки войлока, которые образуют вместе высокий ботинок, охватывающий половину икры.
В то время как Вальдек с Джепой и Анджеем Гардасом договаривались с носильщиками о поденной оплате, мы фотографировали детей, что было нелегко. Малыши при виде объектива в страхе разбегались, красивые, темноволосые дети постарше при наших попытках сфотографировать их поворачивались спиной.
Достаем конфеты. На лицах ребятишек желание сменяется неуверенностью. Наконец у одного желание одержало верх. С полученной конфетой он метнулся в сторону, но придал смелости остальным. Вскоре от детворы уже не было отбоя.
Тем временем удалось сторговаться. Завтра утром двинется новый караван из пятнадцати носильщиков, который, даст бог, доведет нас до базы на леднике Рамтанг. Под самый Кангбахен!
День завершился. На долину спустился вечерний туман. Стало смеркаться. Резкий холод и веселые голоса шерпов у огня невольно побудили и нас собраться на кухне. Минуту спустя все мы уже сидели там, жадно поглядывая на кастрюли, от которых шел пар.
Утром меня разбудил тихий голос Сонама:
— Sаhb, tea is ready! (Саиб, чай готов!)
Горячий чай распространяет по телу блаженное тепло. Я выхожу из заиндевевшей палатки. Оставшиеся на верёвках полотенца за ночь смерзлись.
Встают заспанные, продрогшие коллеги.
— Слушайте, ведь сегодня пасха, — напомнил нам Соболь.
В ожидании завтрака я погружаюсь в раздумья. От Польши нас отделяют тысячи километров. Сейчас четыре часа сорок минут. Наши близкие еще сладко спят. Только через шесть часов, а может, и больше сядут они за пасхальный стол. Будут ли они вспоминать о нас, символически обмениваясь пасхальными яйцами? Догадаются ли они, как долог еще наш путь до вершины и до дома?
Со дна долины наплывает туман, когда Сонам одаривает нас яйцами. Мы неловко поздравляем друг друга. Желаем встречи в Калькутте через два месяца. Естественно, после покорения Кангбахена.
Только и всего. Так мало и вместе с тем так много желаем мы себе. Только бы все исполнилось!