Я подошел к приоткрытому рукаву. В углу под кучей пуховок виднелась съежившаяся фигурка. На темном лице беспокойно поблескивали громадные глаза.
— Старик, как самочувствие?
— Скверно… Сегодня идти не могу. Не в состоянии. Может быть, завтра… — В его голосе звучала надежда.
— Наверняка, Юзек, наверняка. — Я не мог иначе подбодрить его.
— Время отправляться, — поторапливал нас Войтек.
— Готовы? Захватите еще… — доносились до нас голоса коллег.
Я перестал тревожиться о Юзеке. В таких условиях ему, пожалуй, ничего не грозит. Через несколько часов мы вернемся, а он переждет в палатке, выспится.
Я уже не думал об этом. Сейчас… сейчас самое важное то, что нас ждет.
Было половина восьмого, над вершинами появились первые облака, когда мы двинулись вверх. Я, Вальдек на блок-карабине и Весек. За нами вторая группа — Войтек и Рубинек.
Огибая массивные каменные блоки, мы попали в не слишком крутую, просторную часть расщелины, имевшую форму расширяющейся воронки. Мы продвигались медленно, вслушиваясь в собственное учащенное дыхание и скрип смерзшегося снега. Время шло, а мы все еще передвигались вверх по расщелине. Плотный фирн уступил место толстому слою мягкого, навеянного ветром снега. Я проваливался по колено. Каждый шаг, каждый вдох стоили громадных усилий, однако от возбуждения я не чувствовал этого. Ведь мы приближались к высокой, желанной цели!
Сделалось светло. Я остановился и оглянулся назад. Наша палатка уменьшилась уже до размеров спичечного коробка. Метров на пятнадцать ниже меня сгорбленные фигурки, опершись руками о ледорубы, казалось, дремали, погружённые в думы. Это усталость, это действие высоты. Над нами, там, где ветер вздымал к небу белые плюмажи снега, ребро переходило в пологую седловину. Вероятно, уже перевал.
Расщелина еще больше расширилась. Снег вновь сделался твердым, обкатанным вихрями. Здесь нас и настиг ветер. Невероятная его сила вынудила меня согнуться. Лицо секли снежные иглы. Невозможно было перевести дыхание. Я повернулся к ветру спиной. Неподалеку упорно двигались вверх разноцветные фигурки. Ветер надувал их куртки подобно воздушным шарам. Я сделал снимок: четыре пёстрые фигурки, а фон — маленькие заснеженные бугорки высочайших гор мира.
Еще незначительная возвышенность, еще несколько шагов по твердому, утрамбованному фирну, и., я оказался на ребре. Перевал! Перпендикулярно линии ребра вдаль уходила белая, гладкая как стол равнина с легким прогибом посередине. Итак, это не перевал, а край снежного плато.
Прямо против нас загадочно темнела окутанная облаком вершина Западной Канченджанги — Джалунг-Канг. Почти во семь с половиной тысяч метров. Казалось, она в двух шагах, отделенная от нас только снежной равниной и скальной башней, уходящей вверх, к самым вершинам. В действительности же нас разделяло расстояние в несколько километров.
На продолжении ребра из недр плато вырастала красивая, правильной формы пирамидка. Небо было окрашено в глубокие тона. Безоблачное, темно-голубое небо, и лишь один этот скалистый треугольничек.
— Это купол Кангбахена!..
У меня от волнения сжалось сердце. Я впервые увидел купол вблизи. Он был невысок, самое большее 250 метров, и словно примостился возле массивной махины, третьей по высоте вершины Земли. Как маленький скальный пригорок в тени великой Канченджанги!
Пирамидка не выглядела устрашающе. Среди скал можно было заметить белые полосы снежников.
«Пойдем той дорогой! И поднимемся! Уже ничто не в состоянии нас удержать!» — Мне хотелось кричать от радости.
Подоспел Вальдек, затем Весек.
— Фантастика! — выдохнул он. Мы по-прежнему понимали друг друга с полуслова.
И я, и он, оба мы знали, что нынешний день завершится успешно. Какие бы трудности ни встретились на нашем пути — достигнем цели! Взойдем на вершину!
Меня охватило ужасное нетерпение. Пусть же наконец наступит эта минута!
— Давай рюкзак и веди! — лихорадочно поторапливал я Весека, помня, что мы обещали друг другу поочередно быть ведущими.
Он двинулся по самому краю белого поля. Сразу же ровная площадка превратилась в ряд обнажений, возвышений, впадин и снежных бугров. Весек шел быстро, словно вовсе не чувствуя высоты. Вслед за ним шел Вальдек, потом — я. Два шага, два вдоха, снова два шага. Видно, волнение нас окрылило. Я не обращал внимания на ветер, который неистовствовал на снежной поверхности. Он осыпал нас снежной пудрой, не позволял сделать выдох. Мы то брели в глубоких сугробах, то вновь попадали на участки, где ветер сдувал снег, скользкие, как ледовая плита.