Петр скоро начал сомневаться, смогут ли они сегодня добраться до вас. Из-за отсутствия палатки они колебались, не вернуться ли: ведь к ночи можно не поспеть в «четвёрку». Я знал, что с Юзеком дело плохо и стал их подбадривать, несколько искажая истинное положение вещей, уве ряя, будто встреча вот-вот произойдет.
Снова прошел час или два. На террасе шесть точек несколько сместились влево. В сопоставлении с громадой снежных полей это выглядело на самом деле безнадежно… Эти масштабы… эта скала… и вы, затерянные, ползающие там, как жуки… В бинокль было видно, что вы волочите Юзека словно какой-то тюк, от которого на снегу остается широкая борозда.
После полудня распространился туман, но в нем возникали окна. В какой-то момент я заметил, что группа Петра остановилась. Время связи еще не подошло, и сообщений от них не поступало. Я страшно волновался: уж не собираются ли они вернуться? Но они снова двинулись… По радиотелефону все время спрашивали: далеко ли еще? Я отвечал, что уже близко, побуждая их следовать дальше. В минуты сомнений они раздумывали: не вернуться ли? Я хорошо понимал их: туман, никакой видимости, день на исходе, а у них нет палатки.
Я метался от бинокля к радиотелефону и обратно… но тягостнее всего было бессилие… Счастье, что, хотя туман распространился, возникали просветы. Помогло само провидение: если бы не эти окна, вы, вероятно, никогда не нашли бы друг друга».
Я проснулся от пронизывающего холода. Между мной и Весеком на обоих спальных мешках белел слой снега, влажные снежинки проникали под куртку и внутрь спального мешка. Мы лежали в выдолбленной вечером норе, свесив ноги над снежным обрывом, у нас над головой нависала потрескавшаяся, обледенелая кромка пещеры. Налетел ветер, сверху нам на лица посыпалась снежная крупа.
— Ничего, брат, не поделаешь. Нужно собираться.
Мы выкарабкались из своего логова, окоченевшие и разбитые. Неподалеку от нашей норы на рюкзаке восседал Петр. Я несколько удивился: он выглядел молодцом, так, словно ночлег прямо на снегу для него дело привычное.
— Ты промерз?
— Нет… Ночь была теплая… Только ветер все время гнал на меня сухие лавины.
Лишь теперь я заметил, что вид у него крайне утомленный.
Время приближалось к восьми. Было еще пасмурно. Низкая облачность не позволяла солнцу пробиться. Далеко внизу раскинулись посеревшие снежные поля, стальных оттенков камни и скалы, покрытый щебнем ледник. Я с минуту глядел вниз, туда, где должен был находиться базовый лагерь, а там — уют, еда и конец всем мучениям. Кошмар вчерашнего дня и ночного рытья пещер миновал. Юзек был под опекой Доктора, но нас ожидал еще долгий и трудный спуск.
Я сел рядом с Петром на рюкзак, тут же пристроился Весек, и мы молча ждали, когда из пещер выползут наши коллеги и кто-то подаст сигнал отправляться в путь. Правда, и сегодня желательно было поспешить, но прошел час, а никому не хотелось подойти к яме и поторопить коллег, такая апатия и усталость нас одолевали. Наконец из пещеры появился Вальдек.
— Юзеку лучше. Вечером он выпил много чаю, всю ночь дышал кислородом… Парни уже готовят кое-что поесть, — сообщил он.
Из остатков сухофруктов мы принялись варить компот. Петр выгребал из мешка крошки шоколада. Бутан монотонно урчал, а мы сидели на рюкзаках, переговариваясь друг с другом и глядя вниз, на грязноватый ледник и долину, которые теперь, с появлением солнца, обретали краски. Появились остальные. Юзек, бледный и осунувшийся, с физиономией, вытянувшейся от усталости и болезни, жаловался на боль в ноге.
— У него еще трудности с дыханием, но легкие в порядке. Только ко всему остальному у него неизвестно откуда тромбофлебит на левой ноге.
Возле Юзека суетился все еще сосредоточенный и озабоченный Доктор.
Мы стали упаковывать рюкзаки и связываться верёвками, разбившись на группы.
— Halo, sahb… halo! — донеслось сверху, из-за выступа.
Приближались Джепа и Пасанг Дава. Они шли быстро, умело одолевая крутой снежный склон, а потом кулуар возле самых скал. Как, чёрт подери, они нас здесь отыскали, если вчерашние следы почти начисто замело?