По сравнению со слонихой джип казался детской игрушкой. Вот нас разделяют четыре метра, три метра… Глаз слонихи из-за крыши кузова уже не видно, в нашем поле зрения лишь кончик хобота неприятного ротного цвета.
В этот момент и вмешался Садерис. Он высунулся из джипа и что-то властно прокричал слонихе. Та попятилась назад метров на пять-семь, остановилась. Затем почесала одну переднюю ногу о другую, как бы готовясь ко второй атаке, и снова пошла на нас. Обстановка осложнялась еще тем, что слонихе некуда было сворачивать. Пробраться влево, через чащобу, она не могла, но и обойти нас было нельзя: шоссе было слишком узко. Сзади, подбадривая самку, наступал слон.
Медленной поступью огромное животное вновь начало приближаться к нам. Расстояние сокращалось. Шесть метров, пять, четыре, три… Проводник почти по пояс высунулся из джипа и опять громко крикнул слонам что-то повелительное, угрожающее. Слоны остановились. Задний свернул в сторону и начал пробираться через кусты. Слониха стояла как вкопанная. Проводник попросил нашего знакомого без шума и рывка отъехать немного назад. Тихо заработал мотор — джип медленно, очень медленно тронулся с места. Слоны наблюдают. Еще один гортанный крик нашего проводника слонихе, и та, сделав два-три шага вперед, получила возможность свернуть в сторону. Пятясь назад, она как бы присела в кювете, уперлась в кусты, освобождая нам путь. Джип вновь медленно и незаметно подался вперед и начал двигаться. Слониха продолжала с опаской наблюдать за нами… Лишь отъехав метров на двести, мы и вздохнули свободно. А слоны собрались на дороге, и мы еще долго видели их, стоящих там на одном месте.
Только в бунгало мы по-настоящему пришли в себя. Нам захотелось узнать, почему дикие слоны подчинились воле безоружного человека, какие слова говорил слонам проводник.
— Какие слова? — начал Садерис. — Это набор буддийских заклинаний. Их трудно перевести, но основной смысл — требование, чтобы слон уступил дорогу.
— А послушались бы слоны, если бы эти слова говорил кто-нибудь из нас?
— Нет, — сказал проводник, — потому что все зависит от интонации, выражающей ваше внутреннее состояние, вашу решимость и убежденность. Вы же в это время были испуганы. У слонов, как и у других зверей, есть определенное представление о человеке. Они считают его сильным существом и поэтому всегда как бы робеют перед ним. Но если только звери почуют испуг людей (а испуг этот они чуют в прямом смысле слова по испарению человеческого пота), то смело идут в наступление.
— А приходилось ли вам раньше бывать в ситуациях, подобных сегодняшней? — спросил я.
— Почти нет, — ответил проводник. — За двадцать пять лет моей работы это второй раз. Нынешний случай был особенно опасным: нам встретились слоны со слоненком. Каждый из вас, вероятно, думал, что он на волоске от смерти.
— Вообще, слоны довольно мирные существа, — продолжал Садерис. — Но и среди них есть опасные и злые, особенно одиночки. Слоны, как правило, живут семьями, где может быть только один вожак. Когда встречаются два самца, претендующие на роль вожака, между ними начинается бой. Победивший остается с семьей, второй уходит и бродит один. Вот этот самец, которого в народе зовут «оборванный хвост», — самый опасный. Иногда детеныш рано остается без родителей и как бы лишается воспитания. Он также озлобляется и становится более опасным для человека, чем другие слоны.
В свою очередь, Барон де Ливьера рассказал нам, что Cадерис давно работает здесь. Власти хотели сделать его старшим над лесничими и проводниками, но он отказался: не захотел сидеть в конторе. Он любит лес и его обитателей и не желает расставаться с джунглями.
— Поэтому, — добавил он, — когда сегодня днем вы мне давали различные советы, я никого не слушал, кроме Садериса. Я тоже не впервые здесь и кое-что знак о слонах. Их сильно раздражает шум мотора, вот почему сегодня я старался как можно осторожнее включать зажигание и без рывка подавать джип вперед и назад.