На этот раз Твин удалось получше разглядеть его: короткие волосы с лёгкой проседью, густая щетина на щеках и подбородке, цепкий испытующий взгляд. Длинный шрам на левой стороне, от скулы до виска, показался чертовски знакомым. Ну конечно! Те северяне, посетившие замок в начале весны — он был среди них.
Держался чужак уверенно, без страха и опаски, от него веяло угрозой, и Твин подумалось, что, может, он и человек, но недооценивать его лучше не стоит.
Пленница сидела на койке, приобняв тощие коленки и вперившись в него взглядом загнанного зверька. Хантсман дождался, пока за ним запрут дверь и, сняв с предохранителя пистолет, со скрежетом протащил стул в середину камеры. Девчонка чуть вздрогнула и почему-то заглянула ему за спину.
Усевшись, он принялся рассматривать пленницу. Красавицей её не назовёшь: острые скулы, впалые щёки, тяжёлый взгляд из-под чёрных бровей, уши торчком. Худощавая, нескладная, она походила на щуплого озлобленного мальчишку, а синяки да шрамы явно не добавляли ей шарма.
— На каком языке лучше с тобой говорить? — для начала неплохо бы убедиться, что она будет понимать его.
— Можешь не стараться, северянин, я не говорю на высоком, — девка скривилась, точно язык её господ звучал для неё оскорбительной бранью. Так даже лучше — не придётся ломать голову, вспоминая то или другое слово.
— Ты мутант, — не вопрос, скорее, напоминание самому себе, слишком уж пленница походила на «нормальную».
— Мутант? Это ещё что? — видимо, рано он обрадовался, девчонка не знакома даже с простейшими терминами.
— Как у вас называют таких как ты? Ну, кому цифры на лоб штампуют, — Хантсман указал на татуировку над бровью.
— Осквернённые, — буркнула она, снова посмотрев на стену.
Осквернённые, точно! Странное определение, но если разобраться, вполне близкое к истине.
— То, что ты проделала в медпункте, как это работает?
— Какая тебе разница, чужак! Всё равно повторить не сможешь, — пленница злорадно оскалила зубы.
Хмыкнув, Хантсман откинулся на спинку стула. Или девка совсем отмороженная, или не понимает, что здесь никто шутить с ней не собирается.
— Послушай, девочка, давай не будем усложнять друг другу жизнь. Или ты засовываешь своё ехидство куда-нибудь поглубже и отвечаешь на мои вопросы, или мне придётся выбивать их из тебя силой. Выбирай.
Пленница свесила с кровати скованные у щиколоток ноги, покрытые сплошь синяками и шрамами:
— Хорошо, я отвечу на твои вопросы, но сначала ты ответишь на мой.
— Не в том ты положении, чтобы диктовать мне условия, — Хантсман кивнул на наручники. — Или в вашем гадюшнике кандалы принято считать привилегией?
Нет, она однозначно осознаёт происходящее: не истерит, пытается выглядеть хладнокровной, но напряжена — это заметно и невооружённым глазом.
— Меня интересует только одно, северянин, что со мной будет, когда ты получишь мои ответы?
Хороший вопрос. А что ещё делать с мутантами, если не отправлять их к предкам, которые их и создали?
— Пока не знаю, но могу предложить целых два варианта: либо получишь в лоб порцию свинца, либо отправишься своей дорогой. Здесь многое от тебя зависит.
— Выходит, если я расскажу тебе всё, что нужно, ты обещаешь освободить меня?
— Ну… можно и так сказать, — невольно передёрнув плечами, Хантсман поспешил приглушить зашевелившуюся совесть. Пуля между глаз ведь тоже освобождение в некотором роде.
Девчонка нерешительно кивнула, в который раз посмотрев в угол за его спиной.
— Хорошо. Что ты хочешь знать?
Все бы допросы так проходили!
— Как мне тебя называть? — не то, чтобы это сильно волновало его, но не называть же её постоянно «девкой».
Пленница молча постучала пальцем себе по брови.
— Да ты издеваешься! Мне что, постоянно это выговаривать?
Недолго поколебавшись, она шумно выдохнула:
— Ну ладно. Твин… Друзья называют меня Твин.
Любопытно, откуда такое прозвище?
— И как работает твоя способность, Твин? — Хантсман сделал акцент на её имени.
— Не знаю, само собой получается. Мне просто… эм… просто стоит захотеть, и время останавливается.
Это что-то новенькое! Разное доводилось слышать об этих «недолюдях», но чтоб такое…
— И как долго ты можешь удерживать время?
Мутант расплылась в злой улыбке:
— Достаточно, чтобы проломить тебе череп, северянин.
И тем не менее, в медпункте ей почему-то это не удалось. Девчонка явно темнит.