— Там, впереди! — закричал Тринадцатый.
В конце коридора завопила толпа, замелькали красные шлемы. Молот с чертыханьем занёс меч над подвывающим в ужасе вожаком свободных.
— Нет, он мой! — рявкнул Скранч и, выхватив меч из ножен ближайшего солдата, в два шага преодолел оставшееся до короля расстояние.
— Прошу, пощадите! — взвыл тот. — Я дам вам свободу, я дам вам…
— Это тебе за мой народ, мудак бородатый! — меч прочертил в воздухе короткую дугу, метя ублюдку в шею, но что-то схватило за щиколотку и с силой дёрнуло в сторону.
Скранч пошатнулся, клинок скользнул вниз, рассёк золотой шнурок, тянувшийся от плеча к груди, разорвал белоснежный мундир и зазвенел о стену. Ткань быстро пропитывалась алым. Король взвыл, схватившись за грудь, попятился и, запнувшись о ногу мёртвого стражника, нелепо завалился на спину. Женщина что-то прокричала и бросилась ему на помощь.
Впереди раздавались выстрелы, лязгал металл — спешила подмога. Выругавшись, Скранч рубанул по руке помешавшего ему стражника, снова занёс меч для удара, но позади прогромыхало, и правую ногу обожгло болью. Пальцы от неожиданности разжались, и клинок лязгнул о каменный пол.
— Вот ублюдок! — Тринадцатый одним ударом вырубил стрелка, затем, посчитав, что мало, пнул обмякшее тело. — Нахер всё, уходим!
— Нет!
Едва удерживаясь на ногах, Скранч потянулся к мечу, но Молот не дал добраться до оружия, заслонив собой проход:
— Ну его, брат! В другой раз, — и подставил плечо для опоры. — Держись, я вытащу нас отсюда.
Бряцанье и топот становились всё громче, а совсем рядом, как девчонка, скулил вожак свободных. Рана не смертельная, нужно добить! Раз в столетие… Нельзя упускать такой шанс!
— Уйди с дороги! — Скранч попытался оттолкнуть друга, но тот, зарычав, подхватил его как пушинку и потащил к противоположному выходу.
Корнут бросился вслед за сенешалем и Аркарусом, но Шед схватил его за рукав и дёрнул на себя.
— Что вы себе позволяете! — возмутился было он, но тут же осёкся: один из осквернённых перемахнул через перила, злобно зыркнул из-под шлема на заверещавшую фрейлину, пронзительно свистнул и быстрым шагом устремился к выходу.
Аргус попятился к стене, потянув за собой Тита. Мальчишка Флорес с визгом кинулся к ограждению, и Корнуту подумалось, что тот готов выпрыгнуть из ложи, предпочитая переломать себе ноги, нежели встретиться лицом к лицу с разъярённым гладиатором. Впрочем, он отчасти понимал юнца — осквернённый выглядел весьма устрашающе: резкие черты лица, колючий испепеляющий взгляд, вместо бороды по нижней челюсти — ряд чёрных наростов вроде шипов. Такому самое место в клетке, с псами и гиенами, но никак не на свободе.
— Стойте здесь и не рыпайтесь! — прошипел Шед, провожая взглядом выродка.
В его руке что-то щёлкнуло, и Корнут, опустив глаза, уставился на револьвер. Вот только воспользоваться им шеф полиции не успел — появился второй осквернённый и, издевательски рыкнув на собравшихся, поспешил за своим соратником.
— Они идут за королём, — непослушными губами произнёс Корнут. — Нужно что-то предпринять!
— Успокойтесь, господин принцепс, у короля надёжная охрана, — небрежно отозвался Шед.
В подтверждение его слов в коридоре загрохотали выстрелы, за ними последовал звук, напоминающий скрежет стекла, а после всё резко стихло, но уже через мгновение послышался женский крик и едва различимый, но, тем не менее, узнаваемый голос Юстиниана.
— Шед, сделайте что-нибудь!
Начальник полиции ринулся в полумрак прохода. Раздался выстрел, глухой удар, незнакомый голос что-то прокричал, за ним последовала перебранка, тяжело затопали, и в дверном проёме промелькнули фигуры в солдатских доспехах.
— Боги милостивые! — Аргус поднёс к губам сцепленные в замок пальцы.
Старший Флорес подозвал сына, и его грозный вид не обещал юнцу ничего хорошего. Корнут вылетел в коридор, едва не споткнувшись о Шеда, с бессвязным бормотанием пытающегося подняться на ноги. Наконец ему это удалось, и он, с болезненной гримасой на лице, схватился за живот и упёрся рукой в стену. В окружении неподвижных тел стражников сидела королева, мёртвой хваткой вцепившись в руку распластавшегося на полу Юстиниана. На безупречно-белом мундире расползлось багровое пятно, корона валялась поодаль, из горла торчала рукоять кинжала с крупным рубином. Тело короля ещё билось в агонии, изо рта толчками выливалась густая чёрная кровь. Лаура что-то шептала своему мужу, поглаживала волосы, покрывала руку поцелуями. Юстиниан умирал, и спасти его не смогли бы даже Боги.