– А хозяйка где?
Мужичок повесил голову, долго молчал:
– Эх, Ваня, умерла моя голубка от голода во время блокады. Умерла и дочь наша единственная и двое внуков. Все, Ваня, померли, остался я один. Хотел руки на себя наложить, да Бога побоялся.
Выпили за ушедших. Вдруг хозяин встрепенулся:
– Да я совсем забыл… Ты ведь нам какой-то пакет оставлял. Мы его сохранили, в сундуке он. Хозяйка моя как положила его туда, так он там и лежит.
– Дед, ты что же не заглянул в него? Там же еда была!.. – опешил Иван.
Дядя Ваня, всякий раз рассказывая эту историю, не мог сдержать слёз.
Его сводный брат Фёдор с августа 1941 до июля 1942 года находился в составе 9-го авторемонтного батальона, потом был разведчиком Приморского артиллерийского полка. В июле 1942-го он попал в плен и оказался в лагере, откуда ему удалось бежать. Но был пойман бандеровцем и возвращён обратно. Осенью узников лагеря отправили на полуостров Ямал. Там, в акватории, скопилось большое количество немецких судов. Попав в окружение американских военных кораблей, они не имели возможности покинуть воды Карского моря.
Чтобы вывести эти корабли, немцы заполнили трюмы военнопленными, о чем известили американцев. Те не поверили, и, как только армада вышла в открытое море, начали её бомбить.
Взрывной волной Федора выбросило за борт, и он начал тонуть. В этот момент, по его словам, он увидел образ Божьей Матери с Младенцем. Это придало ему силы.
Вода была ледяная. Он кусал пальцы, которые сводило судорогой, и, проплыв более двух километров, добрался до суши. К берегу прибило ящики со сливочным маслом. Выжившие растапливали его на костре и пили.
Прибывший на остров немецкий патруль отправил пленных на грузовом судне в Тронхейм, Норвегия. Заключенным, как свиньям, бросали в трюм сырую брюкву. Воды не давали. Те, кому повезло сидеть у стен, слизывали капли влаги. Многие не доплыли, умерли от жажды. В Тронхейме Фёдор работал в каменоломне. Пленные жестоко голодали. Еда была скудной: суп из мороженой брюквы, хлеб пополам с опилками. Местные жители сочувственно относились к советским пленным. Ночами оставляли под камнями еду – варёную картошку, хлеб, рыбу. «Соотечественник-бандеровец отправил меня в лагерь умирать, а люди из чужой страны пытаются сохранить мне жизнь», – часто думал Федор по ночам.
В лагере над пленными немецкие врачи проводили опыты – испытывали яды, наблюдая за реакцией организма. Выжили единицы, среди них был и Федор. При росте 170 см он весил 41 кг.
Освободившие их американцы поставили полевую кухню в центре футбольного поля. Чтобы несчастные не умирали от кахексии, их заставляли проходить по одному кругу, после чего давали ложку еды. Так их и спасли.
Летом 1945 года Фёдор попал в Зауралье. И только в 1956 году ему и его жене разрешили переехать в город Рудный Кустанайской области в Казахстане.
Школа
Помню я школу, но как-то угрюмо
и неприветливо воскресает она
в моём воображении.
В отличие от большинства детей того времени в школу я не торопилась. В детском саду, с обедами, ужинами, укладыванием на сончас и прогулками, создавалась почти домашняя обстановка. У каждого ребёнка был свой стульчик, тумбочка, а, главное, шкафчик с родной вишенкой или зайчиком на дверце. Уходя вечером домой, мы оставляли в садике частицу своей души.
С детства я любила порядок и дисциплину. Достаточно сказать, что каждый вечер, ложась спать в девять часов, просыпалась в одиннадцать и шла, сонная, проверять, выключен ли газ и закрыта ли входная дверь. Папа называл меня «свекровью». Будучи подростком, я хотела быть морским офицером. Мне нравились чёткий распорядок дня и дух товарищества.
Чтобы как-то заинтересовать школой, мама взяла меня с собой в магазин канцелярских товаров и накупила тетрадей, карандашей, портфель, а самое главное, пенал, на котором был такой же зайчик, как и на шкафчике. Он как-то примирил меня с мыслью, что садик придется покинуть. Такое настроение, однако, продержалось недолго. Школьный мир показался мне чужим и холодным. Отношения с учителями не сложились. Я никогда не учила того, чего не понимала, и уже в первом классе проявила удивительное упрямство, отказываясь выучить песню:
Вызывали на разборки маму. Она, выслушав претензии учителя, с наивным видом сознавалась:
– Говоря откровенно, я и сама не могу запомнить эту ерунду. Там же слова из военной лексики. Ну откуда я знаю, что такое «оплот»?