– Мирослав, тебе пора возвращаться, – сдержанно произнес Игнат.
– Чары должны были пасть! – взвыл Мирослав в отчаянии.
– Я говорил тебе, что это будет непросто. Мы нашли лишь две части, но существует последняя, третья часть. В ней-то и запечатана ее основанная сила.
– Хотя бы одно заклятие пало?
– Нет.
– Сколько еще ждать?! Мы потратили на поиски девятнадцать лет!
– Потребуется, потратим еще девятнадцать лет! – оскалился зубами–иглами Игнат.
– Будь проклята Цахира за то, что она сделала! – оскалился в ответ Мирослав.
– Уходи, пока этот мир не убил тебя!
– Найди дневник…
После исчезновения визитера, в дом вбежала промокшая до нитки Ульяна. Игнат не успел ничего сказать, как разъяренная супруга запустила в него кресло. Он с легкостью уклонился.
– Я скучал по твоему темпераменту, моя ведьма, – неприятно ухмыльнулся почерневшими губами Игнат.
– Зачем ты это сделал?!
– Я девятнадцать лет искал по всему миру страницы чёртового дневника, с помощью которого ты приковала нас к этой вонючей помойке!
– Я приковала тебя?! – в ужасе вытаращилась Ульяна.
– Ах, да, ты же об этом забыла.
Игнат зарычал, сорвав с супруги блузку и обнажая ожившие татуировки трех бежевых деревьев.
– И у меня плохие для тебя новости! Наши дети не останутся здесь! Первыми изменяться близнецы, затем Кристина…
– Которую ты едва не убил сегодня?!
Игнат захохотал, запрокинув голову.
– Убил?! Ты даже этого не помнишь! Посмотри, какие чудесные чёрные листочки появились на дереве нашего с тобой сына, – он провел когтем по грудной клетке жены. – Он уже меняется.
– Это обратимо…
– Я найду последнюю часть дневника, и мы вместе вернемся назад, но для начала я разрушу твои чары.
Игнат развеялся дымкой, а Ульяна подошла к спящей подруге. Она долго мялась и ходила из стороны в сторону, пока не зажгла в руке небольшой красный шарик над лицом Маши.
– Даже не думай об этом! – сквозь зубы прошипела подруга, открывая глаза и убирая руку Ульяны в сторону.
– Тебе будет лучше без этих воспоминаний…
– Это мне решать… как Кристина?
– Ей лучше… Маша… я…
– Заткнись…
Некоторое время обе сидели и слушали, как за окном поют соловьи.
– И так, старая ты карга, что ты еще от меня скрывала?
– Я не помню всего…
– Я никуда не тороплюсь…
***
Конец сентября. Две тысячи семнадцатый год.
«Еще немного…»
Не обратив внимания на чужой шепот в голове, проснувшаяся Катя пошарила рукой в поисках мобильного телефона. Прищурившись, она посмотрела на высветившееся на экране время.
– Блин… воскресение… выходной, – прошептала сонно Маргарита, ночевавшая у подруги на соседнем диване. – Ну, и чего тебе, дура, не спится?
– Да фигня всякая снится, – отозвалась Катя. – Бр-р-р, мерзко вспомнить. А ты чего проснулась?
– Да ты так громко стонала, словно тебя гарпуном и шарами Люуса мучили!
– Зачем ты мне это сказала?! – накрылась подушкой Катя. – Я ж теперь вообще не усну!
– Кстати, раз все равно не спим, продолжим совместное чтение «шедевра»?
– О да, пафосный стиль – самое лучше снотворное!
Маргарита начала читать первой:
«Придя в себя после продолжительных родов, Таня услышала разговор:
– Нет сомнений. Это дитя злого камня.
– У нас нет оружия, чтобы уничтожить его. И мы можем навлечь на себя гнев камня – он придет мстить к нам.
– Она может убить его. Она его породила, и она его может погубить.
– Женщины слабые…
– Не согласиться уничтожить скверну, мы её прогоним.
– Она не спит.
– Нам надо поговорить с тобой, женщина, – потормошил её за плечо один из старцев.
Таня вынуждена была сесть на ложе, состоящем из мешков с сеном. Мельком осмотрев деревянное помещение с висящими травами на потолке, Таня перевела взгляд на троих старцев. Возле окна стояла старуха и с безразличным видом мыла в корыте руки.
– Ты должна убить его! – сказал пожилой мужчина, вкладывая в руку Тани плохо сделанный, но всё же острый нож. – Убей его! Убей порождение зла! – он указал на лежащий рядом с молодой матерью попискивающий крошечный кулечек счастья.
– Что?! – Таня вся задрожала и посмотрела на малыша – он никак не походил на чудовище и на порождение зла – обычный ребёночек. – Да что вы все заладили?! Это же мой сынок!
– Это не твой сын – это порождение зла и ты должна его убить! Только на тебя не падет проклятие тьмы! Ты его породила, ты его и убьешь!
– Я… не могу… это же моя кровь и плоть!
– Если ты не убьешь его, он сам погубит тебя, женщина! Его отец, чтобы стать сильнее поглотил свою мать, а твой сын поглотит тебя!
– Нет, – Таня решительно покачала головой. – Я найду иной способ! Я не верю вам!
– Такого способа нет, женщина! Убей его сейчас, пока он еще мал! Пока он не может ответить! Это чудовище!
Таня выбросила нож и взяла спящего сына на руки.
– Если мне не поможете вы, я найду того, кто поможет! – прокричала она. – Чудовищами не рождаются, а становятся! Я найду способ!
Старец лишь покачал головой.
– Ты погубишь себя…
– Пусть так… вы ничем не лучше его… злого камня! – она зло передразнила старца. – Раз предлагаете мне убить невинного младенца вы еще хуже его! Я найду способ избежать судьбы!
– Отказываешься убивать его, тогда уходи! Но знай, злой камень поглотит тебя, слабая женщина! Ты умрешь из–за своей жалости к чудовищу!
– Убирайся из нашей деревни! – крикнул второй мужчина, у него заходили желваки на скуле. – Вставай и уходи!
– Нет, никуда она не пойдет, пока не поправится! А сейчас уйдете вы! – прозвучал грубый хриплый голос старухи. – Я не позволю выгонять на улицу только родившую женщину!
– Ведунья, она родила порождение зла!
В ответ старуха всех троих отхлестала веником.
– А ну пошли! Это мой дом! – кричала она, раздавая направо и налево удары. – Я здесь хозяйка! А ну пошли отсюда!
Мужчины проклинали в ответ ведунью, но сдавались под её ударами и отступали все ближе к выходу. Таня услышала, как громко хлопнула дверь, а затем старуха вернулась в комнату и, вытирая руки о подол, жестко посмотрела на роженицу.
– Не думай, что я тебя пожалела! Вон, какие наряды, какие цацки на тебе! Любая царица позавидует! Сама, небось, под злого камня легла!
– Я была его женой…
– Это ж какой дурой надо быть, чтобы за злого камня замуж выходить?! – опешила старуха. – Мать твоя не рассказывала, что бывает с матерями злых камней?
– Если вы не заметили, я – иностранка. И понимаю вас через слово. Мне ничего не рассказывали о злых камнях…»
«Что–то незаметно, что ты понимаешь через слово», – скептически хмыкнула Катя, по-прежнему воображая на месте героини тетю Олю – необъятную и пышную, как булка в глазури с цветочками.
С точки зрения Кати тошнотворное отношение тети Оли к трем дочерям читалось в каждой строчке. Она боготворила своих тройняшек и души в них не чаяла, поэтому на месте сына героини Кате представлялись маленькие пухленькие Дусечка, Тасечка и Асечка.
«…Старуха заметно подобрела после слов молодой женщины и присела рядом с Таней на мешок.
– Камень из-за моря тебя привез?
– Да.
– Мы-то смотрим, думаем, что ты дух лесной. Волосы твои черны и глаза зелены – в наших краях таких не бывает. Мы все светлоголовые, да с глазами чёрными, – поделилась она с охотой. – И как оно за морем живется?
– Лучше чем здесь. Там я была счастлива…
Ведунья громко удивлялась диковинным законам чужой страны, но, заметив унылый вид чужестранки, сказала:
– Зачем тебе себя губить из-за злого камня? Он тебе спасибо не скажет! Оставит пустую шкурку, да переступит через твои косточки!
– Я его любила…
– Ты это брось, девка, нам бабам любить не положено. Сыночка ты еще одного родишь. Ты девка молодая, выйдешь замуж, десять детишек нарожаешь.