– Йэх, – заявил Пикел, когда заметил, что его головомойка оказалась успешнее, чем он ожидал. Захват великана несколько ослаб с этого момента, и Пикел беспрепятственно отступил назад от жуткого предмета, что раньше был головой твари. Гном подумывал достать кинжал Даники, который погрузился в плоть великана так, что его конец торчал с другой стороны, но Пикел тут же решил, что если Даника хочет его назад, пусть сама с ним возится.
Покончив с этим делом, Пикел заполз на грудь гиганта чтобы присоединиться к своему брату, и предупреждающе взвизгнул, когда дубина орога обрушилась Ивану на голову.
– Ты звал? – ответил Иван, затем, будто подумав, добавил: – Ай! – Он развернулся чтобы прикончить орога, но вместо этого продолжил вращаться, круг за кругом, не находя опоры, пока его лицо не уткнулось в холодную траву.
Орог победоносно взвыл, радостный крик был оборван новой стрелой Шейли и еще больше – гневом Пикела. Гном имитировал собственную тактику орога, но если удар орога отправил Ивана во вращение, Пикел шмякнул монстра прямо на землю, невероятно, но его ноги разъехались в стороны, а голова болталась на бесполезной шее.
Пикел хотел врезать ему вновь, и вновь, но у него не было времени, поскольку оставшиеся чудовища набросились на беспомощного Ивана.
– Ооооо! – проревел гном, следуя за новой стрелой в самую толчею. Гоблины удирали во все стороны – даже могучие ороги разумно отступили назад – и через считанные секунды Пикел стоял над распростертым телом Ивана.
Даника врезалась в группу сбоку мгновением спустя, с подобающей яростью; Шейли свалила еще одного орога, послав стрелу точно через его глаз.
Чудовища сломали строй и разбежались.
Пикел оставался на защите брата, пока Даника отправилась в погоню, схватив орога и швырнув его на траву. Шейли сделала несколько выстрелов, но поняла, к ее разочарованию, что не сумеет убить ни одного чудовища, прежде чем они достигнут безопасных деревьев.
Но вздохи облегчения чудовищ, когда они достигли рядов деревьев, продолжались в самом деле недолго, поскольку из тех самых теней выходила эльфийская дружина. Через несколько секунд ни одного живого гоблина или орога не осталось на окровавленном поле.
Кеддерли стоял, глядя, как Эльберет подходит к нему. Весь мир сошел с ума, решил Кеддерли, и он был полностью втянут в это безумие. Лишь несколько недель назад юноша не знал ничего, кроме мира и безопасности, даже никогда не видел живого чудовища. Но все перевернулось теперь, когда Кеддерли – почти по случайности – сыграл роль героя, и когда чудовища, так много чудовищ, вдруг стали такими реальными в жизни юного клерика.
Весь мир сошел с ума, и последовавшие поздравления Эльберета, благодарность могучего эльфа за удар, что погубил чудище из самых страшных кошмаров Кеддерли, лишь убедили юношу в этих подозрениях. Представьте себе, Кеддерли победил там, где Эльберет не сумел, где король Галладель, лежащий мертвым у их ног, не сумел!
Гордости не было в мыслях юного ученика, лишь полное изумление. Что за жестокая, коварная судьба играла с ним, бросая его ужасно неподготовленным в подобную роль, и в подобный хаос. Что еще припас Денейр для него? Если так, стоит ли Кеддерли в самом деле оставаться в своем служении?
Встревоженный взгляд Эльберета заставил юного священника обернуться. Оставшиеся элитные гвардейцы Рагнора, полдюжины могучих багбэров, размахивали трезубцами, покрытыми веществом, в котором двое спутников могли предположить только яд, неслись на них, уже не так далеко, и уж точно недостаточно далеко, чтобы Кеддерли успел убежать.
– А теперь мы умрем, – услышал он шепот Эльберета, когда эльф поднял свой окровавленный меч, и юноша, безоружный и усталый, не нашел бы слов чтобы опровергнуть это заявление.
Взрыв молнии неожиданно покончил с угрозой. Четверо багбэров умерли мгновенно; двое других покатились по земле, обоженные и хромые.
Кеддерли поглядел в сторону Тинтагеля, отважно прислонившегося к дереву, на его лице была улыбка, которую время от времени ослабляли лишь приступы боли. Кеддерли и Эльберет подбежали к своему другу. Эльберет начал перевязывать рану, но Кеддерли оттолкнул эльфа в сторону.
– Будь ты проклят, Денейр, если не поможешь мне сейчас! – прохрипел юный клерик.
Не нужно было разбираться в целительстве, чтобы понять, что раны Тинтагеля вскоре могли оказаться роковыми. Где эльф нашел силу и чистоту разума, чтобы совершить магический удар, Кеддерли никогда не смог понять, но он знал, что подобная храбрость может оказаться прелюдией смерти.
Если только ему не найдется, что сказать на этот счет.
Эльберет положил руку ему на плечо, но Кеддерли пробормотал что-то и смахнул ее. Юный клерик ухватился за древко копья, все еще торчащее из бока Тинтагеля. Он посмотрел на синеглазого эльфа, который все понял и кивнул.
Кеддерли выдернул копье.
Кровь хлынула из раны – пальцы Кеддерли не смогли удержать ее – а Тинтагель потерял сознание и упал набок.
– Держи его прямо! – закричал Кеддерли, и Эльберет, бывший беспомощным зрителем представления, сделал как ему сказали.
Кеддерли безуспешно зажал хлещущую кровь, на самом деле набираясь у Тинтагеля храбрости.
– Денейр! – выкрикнул юный священник, больше в гневе чем в почтении. – Денейр!
Затем произошло что-то невероятное.
Кеддерли почувствовал, как сквозь него бегут волны силы, хотя он не понимал ее и почти не ожидал этого. Донеслись ноты далекой мелодичной песни. Слишком потрясенный чтобы реагировать, юный священник просто отчаянно сжимал руку.
Он смотрел с изумлением, как раны Тинтагеля начали затягиваться. Поток крови иссяк, затем резко остановился; пальцы Кеддерли оттолкнула магически натянувшаяся кожа.
Прошла минута, затем другая.
– Верните меня в бой, – повелел им оживленный Тинтагель. Эльберет заключил в объятия своего эльфийского друга; Кеддерли рухнул на землю.
Весь мир сошел с ума.
Глава 24. Стая волков
Рука Хаммадейн похлопала по мускулистому боку Теммерисы, ласково касаясь окровавленного белого тела вокруг яркой тройной раны от трезубца. Огромный конь едва пошевелился в ответ, лишь коротко всхрапнул пару раз.
– Можешь ли ты сделать для Теммерисы то, что сделал для меня? – спросил Тинтагель у Кеддерли.
Юный священник, поднимавший свой посох, беспомощно пожал плечами, еще не уверенный в том, что же он сделал с Тинтагелем.
– Ты должен попробовать, – повелел ему Эльберет. Кеддерли увидел искреннее горе на лице своего друга, и ему захотелось сказать, что он сможет исцелить раны коня.
Ему никогда не представилось возможности совершить попытку, поскольку Теммериса всхрапнул в последний раз, и затих. Хаммадейн, со слезами в темных глазах, затянула тихую песню на языке, который ни один из спутников не понимал.
Зрение Кеддерли заволокло туманом, и лес вокруг него принял неестественный облик, сюрреалистичный, невероятно резкий контраст. Он часто заморгал, и еще чаще, когда взглянул на Теммерису, когда он увидел, как дух коня неожиданно встал и вышел из его материального тела.
Хаммадейн сказала несколько тихих слов в ухо лошади, и они с призраком медленно ушли прочь, скрывшись в деревьях.
Кеддерли едва не упал наземь, когда его зрение резко вернулось в материальный мир. Юноша не знал, как ему извиниться перед Эльберетом, не знал, какие слова сказать эльфу, теперь ставшему королем, отец которого и любимый скакун лежали мертвыми у его ног.
Тинтагель начал изьявлять соболезнования, но Эльберет не слушал ничего. Гордый эльф посмотрел на своего отца и на Теммерису, затем бросился прочь, окровавленный меч был в его руке. Кеддерли поднял на ноги измученного мага, чтобы они могли последовать за ним.