Лекарка посмотрела на фермершу, извивающуюся на кровати. Проделывала она это в полном молчании, зато взирала на всех присутствующих с такой злобой, что оставалось только удивляться, как на них еще одежда не вспыхнула.
– Ни в одном глазу, – уныло заключила Банри.
Жрец потрепал ее по плечу и прошел мимо неподвижно стоящего Аниция прямо к кровати, где лежала неожиданно притихшая Паулина. Она злобно сверлила священника взглядом, но все еще молчала.
– Сын мой, – обратился жрец к фермеру, – тебе стоит удалиться отсюда.
Аниций поднял голову.
– Убирайтесь с моей земли, – безнадежно произнес он. – Вы все.
– Мы не можем, – печально покачал головой священник. – Где твои дети?
– В сарае… – прошептал хозяин. – На сеновале…
– Тебе лучше присоединиться к ним прямо сейчас. Мастер Эмилий, пожалуйста, посодействуйте.
Один из членов Синода шагнул в комнату и, цепко ухватив фермера за плечо, повел наружу. Тот брел, еле переставляя ноги и не сопротивляясь. Теперь он совсем не походил на того решительного человека, который полгода в одиночку противостоял чудовищу, захватившему тело его жены. Жрец проводил Аниция взглядом, посмотрел на фермершу, словно оценивая, и сказал оставшемуся магу:
– Нам потребуется больше людей.
Колдун кивнул и вышел под дождь. Паулина вдруг раскрыла рот и проскрипела:
– Ты опоздал, отродье вонючее. Не спасешь ты эту корову.
– Я ее освобожу, – спокойно отозвался фламен. – Кстати, это ведь ты здесь больше всех воняешь. Отчего не следил за собой? Или не следила?
– Зачем мне следить за телом этой свиньи?!
– Затем, что ты планировал сделать его своим, разве нет?
– Заткнись! – выплюнула женщина. – Когда я вспомню свое Имя, никому из вас не поздоровится!
– У тебя не осталось времени, – возразил священник. – Этой ночью все закончится.
Глаза фермерши вылезли из орбит от страха и бессильной ярости, и она злобно зашипела.
– Вы же поможете ей?! – выпалила Банри, с ужасом глядя на несчастную. – Я имею в виду – Паулине?
Жрец глянул на лекарку и отвернулся.
– Как я уже сказал, мы освободим бедную жену Аниция, избавим ее от дальнейших страданий.
У Банри упало сердце.
– Но… как же!.. Нет! Подождите! Вы же не можете просто убить ее! Она ни в чем не виновата! У нее семья, дети!
Целительница подбежала к кровати, и в этот момент Паулина ухитрилась выдернуть одну руку из кожаной петли. Не теряя времени даром, она мертвой хваткой вцепилась в рукав Банри и изо всех сил дернула на себя. Девушка не удержалась на ногах и повалилась прямо на лежащую фермершу.
– Ты, тварь! – заорала та, ухватив лекарку за шею. – Ш-ш-ш…
Перепуганная до полусмерти Банри попыталась разжать пальцы, сдавливающие ее горло, но те были словно из железа отлиты.
– Ш-ш-шезар-р… – шипела Паулина, – Ш-ш-шезар-рин! Помоги мне, проклятая тварь! Освободи!
Она неожиданно разжала пальцы, и лекарка повалилась на пол, задыхаясь и кашляя. Пока подоспевший священник боролся с одержимой, Банри отползла подальше от кровати и привалилась к стене, тяжело дыша.
– Во имя всех богов! – крикнул жрец, с трудом удерживая руку Паулины. – Мне нужна помощь! Где вы там?!
Входная дверь с треском распахнулась, и небольшая комната фермерского дома мгновенно наполнилась людьми. Трое из них – еще маги из Синода – сразу бросились на подмогу жрецу, который пытался усмирить фермершу. Паулина, нечеловеческим усилием высвободившая и вторую руку, отшвырнула одного колдуна в сторону и вцепилась в ремни, охватывающие ее грудь. Приподнявшись на кровати насколько это было возможно в ее положении, одержимая впилась взглядом в единственного находившегося в доме человека, коего сочла союзником – маленькую девушку-целительницу.
– Помоги! – взревела она.
– Не могу, – прошептала Банри. – Ни тебе, ни ей.
Паулина на мгновение замерла, а потом испустила такой вопль, что пламя свечей всколыхнулось.
– Будь ты проклята, тварь! – завизжала она в отчаянном бешенстве. – Позорище своей крови, тысяча проклятий тебе! Будешь прислуживать отпрыскам рабов, пока не сдохнешь! Пусть они изгонят тебя с земли, на которой ты родилась, и да будет фундамент дома твоего разрушен! Пусть твое имя изгладится из их памяти, и ни один тебя не вспомнит!
– Хватит! – рявкнул жрец. Он подскочил к сидевшей на полу лекарке, поднял ее на ноги и потащил прочь из дома, на ходу бросив своим помощникам: – Утихомирьте его, наконец! Я сейчас вернусь!
Жрец вытолкал девушку под ливень и повел прочь со двора фермы, мимо хлева с перепуганно блеющими овцами и сарая, где визгливо надрывался пес. Подведя ее к группе мокнущих под проливным дождем людей, из-под плащей которых виднелись доспехи и выглядывали рукояти мечей, священник сказал:
– Это целительница из Скинграда. Пусть кто-нибудь из вас доставит ее в город. Прямо сейчас. Доведите до дому и убедитесь, что она цела и невредима. Я лично в этом заинтересован.
Банри с трудом осознавала, что ее подсаживают на лошадь, а потом она куда-то едет, опираясь спиной на грудь сидящего позади нее всадника. Она опомнилась только когда обнаружила, что бредет по улицам Скинграда в сторону своей аптеки, а дождь уже кончился. Девушка остановилась и повертела головой. Солдат, посланный с нею, куда-то подевался. Банри устало покачала головой и, нашарив за пазухой ключ, открыла дверь своего магазинчика. Поднялась по лестнице на второй этаж, повалилась на постель и мгновенно заснула.
***
Несколько дней после этого Банри пыталась жить так, словно ничего особенного не случилось. Но когда со времени событий в «Скальных осколках» минула неделя, она не выдержала и рано утром отправилась на ферму. Погода нынче была хорошей, так что девушка через пару часов дошла до Мискарканда, почти сиявшего на солнце. Завидев руины, лекарка тут же свернула с Золотой дороги и зашагала на север. Спустя несколько минут ходьбы Банри в растерянности остановилась. По ее расчетам (да и воспоминаниям недельной давности) постройки фермы уже должны были быть видны, но кругом лишь простиралось травяное море с островками кустарника и парой-тройкой деревьев. Не было слышно ни блеяния овец, ни лая собаки, здесь царила почти полная тишина, нарушаемая только шорохом травы и листьев. Девушка озадаченно покружила по лугу и, поколебавшись, решила добраться до Камня Атронаха, где Сулла с отцом нашли принесенных в жертву овец.
Каменный круг, слава Восьмерым, никуда не делся. Банри обошла его по всему диаметру, потом проскользнула внутрь, к самому рунному камню. Сама не зная, что ожидает найти, она долго глазела на менгир, решила пройтись вокруг него и вдруг застыла как вкопанная.
На небольшом камне лежал обычный листок бумаги, сложенный вдвое, с единственной надписью.
Банрион.
Какое-то время девушка тупо смотрела на нацарапанное слово. Это было ее собственное имя, полная форма, которую она терпеть не могла и сократила до «Банри» еще в детстве. Она взяла послание, развернула листок и уставилась в текст. Аккуратным, почти детским почерком там было написано одно предложение: «Забудь все, что было».
Банри смяла бумагу и сожгла ее в магическом пламени. И медленно побрела прочь.