Киззи подождала, пока они не дойдут до конца улицы, затем вышла из тени и последовала за ними. Прогулка была недолгой: всего пять кварталов до одного из самых красивых многоквартирных домов на краю района Ассамблеи. У Чуриана было две любовницы и один любовник, и он поселил всех в одну квартиру. Это было преступлением против хорошего вкуса, которое, однако, облегчало задачу Киззи. Проследив за тем, как они входят в подъезд, Киззи выждала пять минут и подошла к швейцару.
– Извините, – сказала она, поднимая руку, – у вас боковая дверь распахнута настежь. Вряд ли жильцы обрадуются сквозняку.
Швейцар тихо ругнулся.
– И так каждый день, стекло их покорябай. Я уж и объявление повесил, – пожаловался он.
– Извините, – ответила она с сочувственной улыбкой. – Я только хотела помочь. В доме, где я живу, швейцара уволили за точно такое же нарушение. Лично мне это кажется несправедливым, но домом владеет семья Магна, а с ними не поспоришь.
– Спасибо, – сказал он, огляделся и, видимо решив, что в данный момент его присутствие на крыльце никому не требуется, шмыгнул за угол.
Едва он исчез, как Киззи скользнула в дом.
Она уверенно прошла по коридору и спокойно поднялась по лестнице, почти не глядя по сторонам. На случай, если бы кто-нибудь усомнился в ее праве присутствовать здесь, у нее было готово пристойное оправдание. А вот и квартира Чуриана. У двери Киззи задержалась, чтобы еще раз все проверить. Стилет и пистолет под курткой, стекло Демира – в кармане с пробковой подкладкой.
Приложив ухо к двери, она прислушивалась до тех пор, пока не убедилась, что пара внутри «занялась делом».
Киззи часто задавалась вопросом: какой еще путь она могла выбрать в жизни? Что, если бы она не стала шантажировать того профессора на первом курсе университета? Жила бы сейчас в провинции, управляла винодельней, сама имела бы любовников и любовниц. Коротко вздохнув, она вытащила из кармана три квадратные бусинки из простого стекла. Какой смысл жалеть о прошлых ошибках? Ведь сейчас она слушает, как трахаются два кретина, а не режет глотки бандитам. Стоит поблагодарить Демира за этот крошечный карьерный рост.
Она опустилась на колени у двери, положила бусинки на ладонь и сосредоточилась. Да, незначительный талант гласдансера не ценят – его обладателя не примут во влиятельную семью-гильдию, не станут уважать и бояться, как любого одаренного человека. И все же Киззи знала, что даже капля таланта способна принести пользу. Бусинки поднялись в воздух, сложились в стерженек и скользнули в замочную скважину. На лбу у Киззи выступили капли пота; она стала поворачивать бусинки внутри замка и трижды, с разной силой, нажала на рычажки. Наконец раздался мягкий щелчок.
Она вошла в квартиру, осторожно прикрыв за собой дверь, и принялась мягко ступать по деревянному полу, не обращая внимания на звуки соития, что доносились из спальни, и бегло оглядывая помещение – простое, со сводчатым потолком, парой дешевых картинок на стенах и газовыми лампами. Киззи погасила все, кроме одной, и нашла кресло, откуда была хорошо видна спальня.
Киззи показалось, что она ждала еще дольше, чем тогда, возле клуба, хотя на самом деле прошло не больше сорока пяти минут. Все это время Киззи сидела со стилетом в руке в мягком кресле, положив голову на спинку, и едва не задремала при тусклом свете, когда любовница наконец вышла из спальни.
Молодая женщина слегка вздрогнула при виде Киззи, но тихо закрыла за собой дверь спальни. Одежду она держала в руках, ее макияж был размазан.
– Спит? – тихо спросила Киззи.
Женщина кивнула.
– Все как мы договаривались? Ты не убьешь его? Он не злой. Просто…
Она замолчала, будто сама не могла понять, почему ей небезразлична жизнь Чуриана.
– Не убью, – подтвердила Киззи, доставая из кармана пачку банкнот и кладя их на стол.
Женщина сможет платить за такую квартиру, как эта, несколько месяцев, а если переедет в трущобы, ей хватит на несколько лет. Настороженно глядя на Киззи, та протянула руку и взяла деньги, а потом направилась в угол гостиной, где стала натягивать тунику и жакет. Вскоре она ушла, и Киззи стала слушать тихий храп, доносящийся из спальни.
Но недолго – почти сразу после ухода женщины она вошла в спальню и остановилась у кровати, глядя на неряшливого поганца из богатой семьи-гильдии, прикрытого простыней. Чуриан спал голым, его поза почти не оставляла простора воображению. Дышал он тяжело, значит сон глубокий. Киззи осторожно просунула дужку годгласа в один из пирсингов Чуриана. Шеклглас не причинял боли, и спящий даже не вздрогнул.